Есть на белорусской земле уникальный старинный город. Город, насыщенный памятью практически всех войн, проходивших в России за последние века. Город, наполненный духовностью православия и католицизма, ужившихся здесь в мире. Город тихих улочек западной Европы и речного простора восточной Руси. Город мудрости и юности. Город, в котором чувствуется Душа. Город Могилев...
Впервые услышал я о Могилеве из уст своей бабушки Валентины Петровны, которая в последние года своей земной жизни настойчиво желала поехать в город своего детства. Прошло несколько лет, и вот я сам решил посетить город предков, отдать своеобразную дань. Будучи по делам в Минске, и узнав, что до Могилева всего 200 км, сажусь на маршрутку и дождливым вечером еду в неизвестность. Гостиничный номер встретил скромненьким, но чистеньким совдепом. Зато утренний вид из окна на город и широкую реку оказался очень милым.
Река - первое удивление от города. Оказалось, что это самый настоящий Днепр! Мы как-то привыкли, что Днепр – это родная украинская река и в других странах ее быть не должно. А вот она – течет себе широкая, разделяет Могилев на две части. И не знает еще, что ниже по течению ей придется увидеть златоглавый Киев, протиснуться через плотины ДнепроГЭСа, разлиться Каховским морем и, впитав сточные воды украинских заводов и чернобыльские яды, встретится с морскими волнами. Но не буду рассказывать я могилевской речке о том, что ее ждет, а опустив ладони в воду, просто поздороваюсь как с добрым другом.
Изучив карту города, решаю первым делом пойти в краеведческий музей. Что касается экспозиций, то они насыщенны и уникальны. Например, найденные в реке, настоящие древние каменные идолы славян. Или берестяные грамоты XIII и иконы VIII века c изображением Бога-Отца. Или полное вооружение польских рыцарей и документы Николая II периода его отречения от престола. Оказывается, до оккупации города немцами тут хранились совершенно раритетные экспонаты, которые были уничтожены фашистами и разграблены: тронное кресло Екатерины II из могилевского дорожного дворца;
сани Наполеона, которые он бросил во время бегства из России; оригинальные грамоты польского короля Сигизмунда; рукописное Евангелие 15 века. Самой уникальной вещью коллекции был крест Ефросиньи Полоцкой (1161 г.) - национальная реликвия белорусов, символ их государства. Интересно, что крест Ефросинии до сих пор ищут по всему миру, а в 1990 году на уровне ООН крест искали в США. Пока, безрезультатно.
Вообще, Могилев оказался невероятно насыщенным на исторические события городом. С XIV века он находился под властью Польских королей и стал типичным европейским городом того времени – с магдебургским правом, иезуитскими костелами, еврейскими погромами, периодическими эпидемиями, пожарами и набегами соседей. И лишь в 1772 году после передела Речи Посполитой он отошел к России. Бывали здесь Петр I и Екатерина II, Пушкин и декабристы. По могилевским улицам пронеслись все войны и революции, пришедшие на многострадальную российскую землю с западных границ.
В 1812 году почти пять месяцев город был под войсками Наполеона. У села Солтановка произошел героический бой корпуса генерала Н.Н. Раевского с пятью дивизиями корпуса французского маршала Даву. Бой шел в течение десяти часов. В критический момент Раевский лично повёл в атаку Смоленский полк со словами: «Солдаты! Я и мои дети откроем вам путь к славе! Вперед за царя и отечество». По легенде, рядом с Николаем Николаевичем в этот момент шли сыновья: 17-летний Александр и 11-летний Николай. Наполеон сказал о Раевском: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы».
С 1915 года, вплоть до Революции 1917 года в Могилеве располагалась Ставка Верховного главнокомандующего – императора Николая II. На доме, где находилась Ставка, висит мемориальная табличка с барельефом последнего Императора, в музее множество картин и фотографий с изображением Николая II во время его нахождения в Ставке.
Здесь же документы, телеграммы, от которых веет духом тех дней, когда рушилась великая Империя. Растерянность и одновременно твердость слышится в строчках телеграммы от генерала Хабалова: «Ставка. Секретно. Его Императорскому Величеству. Исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей изменили своему долгу, отказываясь бороться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые к Зимнему дворцу под начальством генерал-майора Зенкевич. С коими буду продолжать борьбу». Пройдет совсем немного времени и Николай II отречется от престола.
И сделает этот шаг, повлекший за собой изменение всей мировой политической системы именно здесь в Могилеве. В могилевском музее, среди копий документов висит большая картина. Ссутулившись, в кресле сидит уставший, запутавшийся и много переживший человек. Военный френч с георгиевским крестом, серое лицо, взгляд в одну точку. В упавшей с кресла руке едва держится листок бумаги. И хочется верить, что это простое письмо, пусть даже с недоброй вестью. Но историю не изменишь и понятно, что на листке бумаги заключительные слова манифеста: «...Да поможет Господь Бог России. Николай». 8 марта Николай записывает в своём дневнике: «Последний день в Могилёве. В 4.45 уехал из Могилёва, трогательная толпа людей провожала. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо».
Смотрители музея показывают и комнату, где произошло Отречение. Сейчас здесь зал природы Могилевского края. Комната тусклая, темная, какая-то неуютная и недобрая. Наверное, таким и должно быть место, стены которого были свидетелями уничтожения Российской империи. Странно, что до сих пор в этом зале не сделали экспозицию, посвященную Николаю II и его жизни в Ставке, вплоть до Отречения. Хочется верить, что в этом уникальном месте такая экспозиция вскоре откроется.
Революционные события в городе прошли быстро и без особых кровопролитий. В 1919 году сюда для объяснения политики коммунистов прибыл агитационно-инструкторский поезд ВЦИК «Октябрьская революция» под руководством «всесоюзного старосты» Михаила Калинина. Агитпоезд «Октябрьская революция» состоял из 17 вагонов, раскрашенных художниками-конструктивистами. В составе поезда были лекторы, агитаторы, инструкторы, журналисты, артисты и художники. Поезд имел передвижную киноустановку, диапроекторы, граммофоны с пластинками, на которых были записаны речи Ленина. В местах остановок устраивались митинги, киносеансы и концерты. На борту имелась даже собственная типография, которая выпускала газету «К победе!», и бюро жалоб, в котором принимали рабочих и крестьян, недовольных новой властью.
С агитпоездом пришел в Могилев и один из моих прадедов – Андрей Федорович Соколов из Тверской губернии.
На стоянке поезда в Могилеве познакомился он с будущей женой - моей прабабкой, молодой красавицей Александрой Лаврентьевной Величко. Влюбившись в красавца солдата, прабабушка сбежала из семьи и укатила с калининским агитпоездом на родину мужа – в городок Кимры. Кстати, прабабушка Шура, действительно, была очень красивой. Когда в Могилев в Ставку прибыл Император, молодую красивую девчушку выбрали для вручения Николаю II хлеба-соли от горожан. Шли годы, город рос вместе с молодым советским государством и даже должен был стать столицей Белорусской республики. В Могилеве к 1938 году уже построили Дом Советов, идентичный минскому и ряд других монументальных зданий для руководящих органов БССР, ряд многоэтажных жилых домов. В короткий срок разрабатывается генеральный план города. Но в результате присоединения к БССР Западной Беларуси идея переноса столицы из Минска в Могилёв отпала.
В июле 1941 после ожесточенных боев город пал под ударами фашистов и оставался в оккупации до 28 июня 1944 года. Оборона Могилева вошла в историю Великой Отечественной как один из самых героических и ожесточенных боев той войны. Как считают многие историки, в этом военном эпизоде истоки советской победы. Силами жителей города и бойцов армии вражеское наступление здесь было остановлено на три недели. С 5 июля немецкие войска подступили к Могилеву, а с 10 по 16 число началось полное окружение города. 17 июля начался штурм Могилёва силами 7-го армейского корпуса генерала артиллерии В. Фармбахера при поддержке нескольких дивизий танков и пехоты, сопровождаемых бомбежками с воздуха. 61-й стрелковый корпус, под руководством генерал-майора Федора Алексеевича Бакунина, заняв оборону в районе Могилёва, вскоре был окружён. На протяжении двух недель герои-красноармейцы сражались в изоляции, отвлекая тем самым значительные силы немецких войск от наступления на Москву. Телеграмма Ставки Верховного Командования гласила: «Могилёв под руководством Бакунина сделать Мадридом». Наравне с солдатами за свою родину боролись горожане. Они копали окопы и траншеи, баррикадировали улицы, ухаживали за ранеными. Наиболее тяжёлые бои развернулись на Буйничском поле, где проходил передний край обороны и был вырыт противотанковый ров. 12 июля немцы направили на советские позиции через Буйничское поле 70 танков. Бой продолжался 14 часов, советские воины подбили и сожгли 39 танков, отбили несколько атак противника и уничтожили около полка пехоты. Бои носили ожесточённый характер и в последующие дни, свои позиции советские воины удерживали до 22 июля. При защите Могилева в 1941 году погибло более 15 тысяч воинов Красной Армии, не считая народных ополченцев.
Фашисты были настолько уверены в быстром захвате города, что сразу же сообщили в Берлин о взятии Могилева. И о последующих неделях боев за город-крепость просто умалчивали. 24 июля произошел интересный случай. В город спокойно въехали три немецкие машины и штабной офицер. Они были очень удивлены, попав в плен. Оказывается, офицер решил приехать в Могилев, чтобы посмотреть его рестораны – он был уверен, что город давно под немцами. В захваченных машинах находились наградные знаки, знамена, подарки, предназначенные для солдат и офицеров вермахта, которые должны были взять Москву. Захват этих машин послужил одной из причин последнего, наиболее мощного наступления немцев на город 25 июля.
26 июля на совещании командиров окружённых соединений, было решено оставить город, спасая солдат. В ночь на 26 июля 1941 г. из города вышло около 4000 воинов и мирных жителей. Вырваться из окружения удалось лишь группе из 140 человек и Ф. А. Бакунину. 27 июля Советское Главное командование войск Западного направления нервно отреагировало на решение командиров прорываться из окружения. В докладе Ставке указывалось: «Тотчас же по получении известий об отходе из Могилёва и о продолжающемся еще там уличном бое дано приказание остановить отход из Могилёва и удержать город во что бы то ни стало, а комкора Бакунина, грубо нарушившего приказ командования, отдать под суд»… 28 июля начальник германского Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер записал в своем дневнике: «Район Могилёва окончательно очищен от войск противника. Судя по количеству захваченных пленных и орудий, можно считать, что здесь, как и предполагалось, первоначально находились шесть дивизий противника». Разве мог немец подумать, что несколько сот обессиливших солдат и помогавшие им горожане могут так долго удерживать город. Их родной город…
Оборона Могилёва изображена в фильме «Днепровский рубеж» (2009), в киноэпопее «Битва за Москву», а также в фильме «Живые и мёртвые». Но наиболее сильное значение оборона Могилева в искусстве приобрела для советского поэта и писателя Константина Симонова. 13-14 июля на Буйничском поле побывал военный корреспонденты Константин Симонов и Павел Трошкин, которому удалось сфотографировать еще дымившееся кладбище боевых машин вермахта. Снимки Трошкина и очерк Симонова «Горячий день» об удивительном мужестве защитников Могилева опубликовала газета «Известия» 20 июля 1941 года. Симонова настолько поразило мужество героев обороны Могилева, что он написал намного позже: «Я не был солдатом, был всего только корреспондентом, однако у меня есть кусочек земли, который мне век не забыть, - поле под Могилевом». Поэт завещал после своей смерти развеять прах над Буйническим полем. Сейчас на шестом километре шоссе Могилев-Бобруйск, там, где начинается Буйничское поле, расположен мемориальный комплекс. Вокруг колокольни замерли танки, пушки. Здесь же лежит памятный камень. На нем - мраморная доска со словами: «… Всю жизнь он помнил это поле боя 1941 года и завещал развеять здесь свой прах». А на лицевой стороне камня автограф – «Константин Симонов».
. Но тогда он еще не знал, что после войны его корпус на обратном пути из Германии встанет как раз недалеко отсюда в городишке Слоним. Где и познакомиться дед с моей бабушкой, уроженкой Могилева. Но это уже совсем другая история…
Бомбежки все же пощадили исторический центр древнего города. И хотя он небольшой, прогулка по его чистым улочкам доставит истинное удовольствие. Могилев похож на типичный западный городок – двухэтажные дома западной архитектуры, как в Тернополе или Львове.
Неспешно прогуливающиеся над Днепром горожане, лавочки у ресторанчиков национальной кухни. А какие вкусные дранники готовят в этих ресторанчиках!!! Будете здесь – обязательно испробуйте! Бросается в глаза и огромное для такого маленького городка количество уличных каменных и бронзовых скульптур на улицах, аллеях и в скверах. Возле кирпичного здания Могилевского театра, построенного еще в 1888 году, умилила скульптура чеховской «Дамы с собачкой». Потрепав по бронзовому загривку собачку, передаю ей привет от ее ялтинского собрата – аналогичной скульптуры.
Недалеко от театра во дворе жилого дома мощные колонны поддерживают свод костела святого Станислава. Через дорогу остатки еще одного - фарного городского костела святого Казимира – серые стены без купола с замурованными окнами во дворе ведомственного здания. Сейчас здесь склады Белпечати, а в позапрошлом веке этот храм посещала добрая половина жителей города. В том числе и мои католические предки – могилевские мещане, обедневшие шляхтичи Боровецкие. Грустно в дождливый холодный день было смотреть на божий дом, в котором молились мои прадеды, а ныне лежат паки ненужной макулатуры.
Фотографирую на память остатки костела и иду к кафедральному собору Трех Святителей. Сюда, за много лет до моего рождения, ходили православные мещане Величко - другая могилевская ветвь моих предков. Собор Трех Святителей - главный православный храм в Могилёве. Закладка первого камня Храма состоялась в 1903 году. В 1914 году строительство было закончено. Храм увенчан семью куполами и построен в форме креста. Во время первой мировой воины и нахождения в Могилеве Ставки Храм часто посещал последний российский император Николай II. Особенностью храма является возможность войти в него с трёх сторон. Храм назван в честь трёх святых - Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Войдя в храм, я попал на утреннюю службу. Прислонился к каменной стене, которая помнит и моих предков. Поклонился святым образам, поставил свечи. Ощущения в храме, где молились несколько поколений людей, благодаря которым ты родился, – непередаваемое. Очень светлое, доброе и благодатное. Советую всем его испытать. Посетите храмы на родине своих дедов и бабушек. И помните, что они за вами наблюдают в этот момент и благодарят вас.
Бабушка вспоминала, что в одну из голодных и тревожных ночей первого года войны, ей, молодой девчушке, приснился сон. Будто идет она по пустынной улице к храму Трех Святителей, а над храмом в небе стоит женщина - Богоматерь. Бабушка задает Богородице самый главный вопрос: «Матушка, когда же закончиться эта война?». На что Божья Матерь ясно отвечает «Война, Валечка, закончиться еще не скоро - 9 мая 1945 года». А на улице был 1941 год. Бабушка ясно помнила этот сон всю жизнь…
Следующая остановка моего путешествия по местам предков – железнодорожный вокзал Могилева. Построенный в 1902 году, он перенес несколько ремонтов, но в целом сохранил свой вид.
В 1943 году с этого вокзала в концлагерь «Алитус» на территории Литвы отправлялись плотно забитые людьми вагоны для скота. Бабушка вспоминала, что по улице шла облава и немцы хватали всех подряд, запихивая в грузовики. В облаву попала бабушкины младшая сестра и брат, и их мать. Узнав об этом, бабушка прибежала на вокзал и, несмотря на протесты и крики матери, сама присоединилась к группе захваченных горожан. В городе ей одной оставаться было негде и не с кем. Так и пошли с могилевского вокзала под лай собак и крики охранников эшелоны с рабами в Литву. В городке Алитус бабушка с подружкой сумели подкупить охранника и сбежали из лагеря, устроившись на работу в дом к местной семье. Служила она у пана по дому и умудрялась прибегать к лагерному забору и, дав охраннику взятку, подкармливать мать, сестру и брата.
Постояв у стен вокзала, иду дальше, всматриваясь в номера домов. Ищу адрес: улица Первомайская, дом 129, квартира 9. Это дом, где жила семья моей бабушки. Должен быть двухэтажный каменный многоквартирный дом, довоенной постройки. Из семейных преданий я помнил, что в квартиру во время захвата города немцами попал снаряд и практически все вещи и документы сгорели. С трепетом вижу вывески на старых деревянных домах - 125, 127… Улочка заканчивается и почти упирается в железную дорогу, возле которой стоит желтый каменный двухэтажный дом. Дом, где жили мои предки. Сейчас в доме отделение банка и еще какие-то административные конторы. Какая-то странная архитектура дома сначала смущает – часть второго этажа как бы срезана, дом имеет совершенно не четкие пропорции. Но тут же вспоминаю о снаряде, угодившем в квартиру № 9. Разрушенную квартиру просто срезали, и ее пол теперь стал крышей части дома. А под срезанной квартирой четко просматривается выступающий из глухой стены портик. Здесь была входная дверь, ныне замурованная. Так и не удалось мне зайти внутрь квартиры предков – ее просто не оказалось.
Прикоснувшись к стене дома рукой, делаю фото на его фоне и решаю найти место работы прадеда – довоенное депо станции Могилев. Мой прадед - Петр Лаврович Величко до войны служил машинистом на паровозе. Из Могилева ребенком приехал он в Петроград, где устроился работать подмастерьем на Путиловский завод. Жил в детдоме при Путиловском заводе, учился там же в школе.
Революцию встретил чернорабочим башенной мастерской Путиловского завода. Путиловский завод в то время был очагом рабочей революционной деятельности в стране.
Прадед вел самую активную революционную жизнь, которую мог вести молодой 17-ти летний мальчишка из рабочей семьи, уже изрядно повзрослевший в коллективе питерских рабочих. Он с другом вступал во все возможные политические партии тех сумасшедших лет. Позже объяснял это очень просто: «Время было голодное, а партии постоянно устраивали заседания с обязательным ужином для делегатов. Так мы и ходили с одного заседания на другое. То в одном месте посидим, похлопаем лектору, то в другом. И всегда были сыты».
Как-то рабочие завода решили поддержать революционное движение по максимуму и собрали в своих мастерских бронепоезд. Нарекли его «Путиловцы» имени тов. Ленина», сами записались в команду бронепоезда и укатили воевать по России. Пошел воевать на бронепоезд и мой прадед. «Верим, - говорилось в телеграмме В. И. Ленину, направленной рабочими паровозоремонтного цеха,- что броневик пробьет брешь в рядах врагов рабочих и крестьян». В течение августа-декабря 1918 года бронепоезд нес службу на демаркационной линии с Германией. В октябре ему выпала малоприятная миссия конвоировать эшелон с грузом контрибуционного золота на сумму 1,5 млрд. германских марок. Затем путь бронепоезда лежал на Южный фронт, где вел бои с белогвардейцами. Однажды бронепоезд попал в окружение. Три дня команда без сна и отдыха выдерживала настоящую травлю: бронепоезд атаковали аэропланы, по нему била артиллерия, его неотступно преследовала неприятельская бронедрезина, фиксировавшая любое перемещение до тех пор, пока ее не уничтожили удачным выстрелом. Дрался путиловский бронепоезд с войсками украинской Рады под Лозовой, брал Харьков, первым ворвался в занятый гайдамаками Павлоград, освобож¬дал Екатеринослав, Полтаву, Бахмач. «Победа или смерть»,- написали путиловцы на одной из платформ. В конце ноября 1918 года он прибыл к Днепру. За рекой сверкал куполами Киев. Вольготно распо¬ложились в нем гайдамаки. В силе своей были уверены. Но путиловский бронепоезд вихрем влетел на мост и открыл огонь по вражеским батареям. Следом за ним уже бежала по мосту красная пехота. Три дня сражался бронепоезд, освобождая от гай¬дамаков Киев.
Прадед вспоминал, что команда бронепоезда брала какую-либо станцию, то иногда «хулиганили». Бывало, что выискивали комиссаров, которые терроризировали местный народ и устраивали суд справедливости. «Почти все комиссары были очень молодые евреи, в кожаных куртках, с маузерами. Они люто ненавидели простых русских людей и люди просили у нас заступничества. Бывало, загоним мы такого мальца под скамейку на станции и давай его хлестать плетками… А иногда просто придем на станцию, пулеметы выставим в окна и отдыхаем там неделю, лишь ходим в город за провизией». Вот такая странная революция была. Чем занимался прадед, вернувшись с фронта в Питер, я не знаю. Но на сохранившихся фото он в хорошем нэповском костюме, с цепочкой часов из платины, в широкополой шляпе и с тростью. Настоящий питерский франт.
В 1924 году он вместе с моей будущей прабабкой переезжает к родителям в Могилев, где и устраивается работать машинистом в депо.
Скорее всего, служба на бронепоезде ему очень пригодилась в выборе профессии. Так и работал он до конца 30-х годов, когда вдруг его друг, работавший в органах, предупредил: «Тебя сегодня ночью придут забирать. Уезжай из города». Так и пустился прадед в бега, в одночасье бросив семью и дом. Но это уже совсем отдельная грустная история моей семьи.
В таких думах дошел я до здания, где ныне располагается управление Могилевской железной дороги и ведомственный музей. Добродушная вахтерша вызвала откуда-то смотрительницу музея, удивившуюся гостям из далеких краев. Но узнав цель нашего визита – генеалогический поиск, она с радостью открыла нам дверь небольшого музея, посвященного истории Могилевской железной дороги. Посетители тут очень редки и может от этого нам было оказано максимальное внимание. Осмотрев две комнатки музея с любовно созданной экспозицией, вчитываюсь в фамилии под групповыми фото и всматриваюсь в лиц в надежде увидеть своего прадеда. Естественно, чуда не произошло. Зато хранительница музея с трепетом взяла в дар несколько довоенных фото моего прадеда, пообещав сделать отдельный стенд, посвященный ему как типичному представителю машинистов того времени. Меняемся координатами, тепло прощаемся и мы выходим в пасмурный могилевский день.
Во дворе стоит на вечной стоянке паровоз с табличкой «Паровоз-памятник установлен в честь работников локомотивного депо Могилев, работавших на паровозной тяге в период с 1902 по 1975 год». Может именно на этом паровозе и колесил мой прадед?
Ступая с перрона могилевского вокзала в вагон, я еще раз бросил взгляд на вечерние огоньки Могилева. Легкий весенний ветерок со стороны Днепра запутался в волосах и по-дружески опустился на плечи. В его дыхании я ясно уловил приглашение приехать в город еще. И я принял это приглашение. И вернусь сюда. К хорошему другу – уютному, интересному и душевному городу моих предков.
