Путевой дневник "Дорога на Север - По местам "боевой славы" нашей семьи".

[ulmas]

Мосточки там, потому что легко затоптать рисунки. Просто затрут ногами. А к археологам мы не стали подходить, потому что они были очень заняты работой и видели, как они аккуратно ступают между рисунками. Мы бы со своей непрофессиональной слепотой, прошлись бы как бизоны по петроглифам. Туристы есть, конечно. Но мы были там одни. Петроглифы входят в туристические маршруты. Но доходы идут, думаю, тур. компаниям, а археологам ничего не остаётся. Они на бюджете, наверняка.

 

Щас. Археологи на бюджете давно бы с голоду померли. Все по договорам работают, заключая их с кем угодно, лишь бы формально в рамках закона оставаться. Ну вы очень культурные попались - а так обычно гости или местные аборигены вовсе не стесняются залезть археологу прямо в шурф или раскоп, обрушить его нафиг, поинтересоваться: а что это вы здесь делаете, рассказать, что они первыми приехали в этот край жить, а до них тут никого никогда не жило, и что археологи какой-то херней занимаются.

[koteyka]

Ну, наша компания всё-таки воспитанная попалась. Наше праздное любопытство удовлетворяла экскурсовод. И понимали, что ничего толкового мы спросить бы не могли у археологов, учитывая нашу безграмотность. так чего людей отвлекать от работы? И почти ночь была уже, хоть и светло. Да и уставшие были с дороги изрядно. А вставать на следующее утро предстояло в 5 часов. Мои фотографии делались почти в 23 часа.

[Бибиков Валерий]

koteyka
Алена, большое спасибо за интересный репортаж. Очень захотелось там побывать. Посмотрел эти места на картах из космоса и разглядел мостки, по которым вы ходили

[koteyka]

koteyka
Алена, большое спасибо за интересный репортаж. Очень захотелось там побывать. Посмотрел эти места на картах из космоса и разглядел мостки, по которым вы ходили

Валерий, О-БЯ-ЗА-ТЕЛЬ-НО!!! И непременно в июле, когда ещё не закончился Полярный день. Я, честно как-то с ходу не соображу, то ли там Белые ночи, то ли Полярный день. По ощущениям это нечто "между". Даже без петроглифов - это такое потрясающее место, что стоишь заворожённый и шевельнуться не можешь. И это не только моё впечатление. Я не уверена, что есть экскурсии на другие участки, и вообще , можно ли к ним пройти туристам. Но и этого места достаточно, чтобы получить полное впечатление. Берите только хороший отпугиватель комаров. Они там - птеродаптели! Надо же, из космоса видно мостки? Валерий, Вы уже успели слетать и посмотреть? )))) Вот ведь как заинтересовало Беломорье.А вообще, туда лучше ехать без экскурсий, чтобы не было толпы и не неслись "галопом по Европам". Стоит запланировать поездку заранее. там, если на Соловки, то бронировать места надо месяца за полтора два - точно. Этот маршрут могут скоро церковники закрыть совсем и мы уже никогда не увидим Соловки. (((

[Бибиков Валерий]

Только что из космоса

 

[koteyka]

Ух, ты!!! А у меня получились размытые снимки Знаю, что как-то можно и увеличить, но пока чёткости не получается. Даже из космоса видно, какое плато огромное и ровное. В правом верхнем углу видно по лесу - ровная линия - это тропа к петртоглифам. А внизу слева, кажется палатки или домик археологов. Вокруг болотистая местность. А болота в Карелии ох, какие обманчиво опасные. С тропы не рекомендуется сходить.

[koteyka]

Мы едем на Север… Часть 8 – Белое море.

 

Обратная дорога сопровождалась красочными рассказами нашего водителя такси о Белом море.

 

 

Так мы узнали, что «Белым оно называется, потому что круглый год белое. Зимой – льдом покрыто, летом белое небо «смотрится» в воду, и туманы белые заволакивают всё так, что и не знаешь, где море, где земля».
Позже я заглянула в историю Белого моря и выяснила, что «впервые Белое море названо Белым (Mare Album) на карте Петра Плаиция 1592 года. На карте Птолемея 1427 года залив Ледовитого моря, соответствующий по координатам Белому морю, назван Спокойным морем».

 

 

Наш добровольный гид всё рассказывал и рассказывал, слушать его – одно удовольствие. Правда, потом пришлось мне порыскать по характеристикам Белого моря, чтобы нагляднее представить эту картину и вам показать. Однако, рассказ человека слушался интереснее, чем голые исследования учёных. А потому по памяти передаю то, что услышала: «…Море Белое тяжёлое для морехода-то – очень много островов и островков, отмелей. По ним штурманА и прокладывают курс. Берег, ой, как, не простой – то пологий, то скальный, неровный.

 

 

 

Важно не сесть на мель, потому как дно у Белого моря – то яма, то взгорок. Точно сказать никто не может, какая глубина. 60-70 метров будет, а самое глубокое до 100 доходит, есть места и поболе 300 метров. Вот как!

 

А уж как почудится что, будто земля рядом, так совсем моряку тяжко. У нас тут миражи бывают, будто не море, а пустыня.

 

Миражи в Белом море

 

Сверху поглядишь на Белое-то море, так просто залив Ледовитого океана получается. Ан, нет, там Баренцево с Белым целуется. Как раз, где «Воронка». А пониже «Воронки» будет «Горло» - жуткое место для моряка!

 

 

Вода у нас туда-сюда ходит, обмениваются Белое и Баренцево моря-то. А потому течения такие сильные, что моряку одна головная боль.

 

Щас суда справляются, а вот парусникам-то в прежние времена туго было в потоках тех. Так и несло течением, так и несло! Нередко бывало - подхватывало корабль и бросало на камни. Одни щепочки поразмётывает. Так ещё деды наши и прозвали «Горло» «Кладбищем кораблей».

 

Ну, вы видАли-то фильм, небось, видАли? Про кладбище кораблей и пиратов? Не-е-е, у нас пиратов нету там. А якорей полно.

 

 

 

А приливы-то у нас знатные (до 9-11 м) – дышит море-то глубоко. И всё из-за этой беготни течений.

 

 

 

Белое-то море совсем бы пресным было – вон, сколько рек втекает. Тут тебе и Двина Северная, и Мезень, и Онега, Нива и Выга.

 

Да, вы Выгу-то видАли, мы проезжали по мосту-то.

 

А уж речушек да ручьёв - не счесть. Куда ж морю-то воду эту девать? Оно ж маленькое (90 тыс. км²). Вот и гоняет пресную воду в океан через Баренца. Почитай, половина воды всё время обновляется».

 

Я не удержалась удивиться – мол, море малосолёное получается?

 

Таксист возразил: «Не-е-е, не так чтоб очень, есть и другие, где поменьше…»

 

Было видно, что наш добровольный экскурсовод не просто так рассказывает, а подготовился, изучал информацию про Белое море. Может, такая осведомлённость входила в его работу водителя в тур.компании? Не знаю. А, может, просто нравилось человеку узнавать и рассказывать про родное Белое море туристам – всё веселее жить-то так!

 

Так мы узнали, что «на карте Белое море смотрится, как залив Ледовитого океана, и полностью находится к югу от Полярного круга. Такие очертания и расположение не встречаются среди других морей земного шара.
А каждая его береговая водная часть издавна получила свои названия. Самые большие заливы: Кандалакшский, Онежская, Двинская и Мезенская губа. И непременно нам надо побывать в Кандалакшском заповеднике, если пустят».

 

 

Мы поняли, что туда не пустят, и нечего туда шастать – нарушать тихую жизнь естественной природы и фауны. Ограничимся картинками.

 

 

Любопытно было узнать, что «на Кольском побережье есть дюны, где пески в сухую погоду после дождей свистят и поют. Их так и называют - поющие пески», как на Рижском взморье.

 

 

А рыба-то какая! Тут тебе и особая селёдочка, и тресочка, и корюшка. А про навагу, камбалу, кумжу, семужку даже говорить не приходится!

 

Вы как на Соловки-то приедете, обязательно селёдочку попробуйте! Её нигде такую больше не подают. И царям возили, и в Кремль. Знатная селёдочка в Белом море!»

 

Таксист продолжал: «По зиме, когда лёд встанет, особенно, как зима на вторую половину пойдёт, так тюлени из Гренландии к нам жалуют зимовать. Ну, это у острова Моржовец больше. Прям, так с детёнышами порой аж до горизонта лежбище устраивают. Людей совсем не боятся. А ещё нерпа и белуха у нас водятся».

 

 

Нерпа блаженствует


Белуха

 

«Зима-то здесь студёная, да долгая. Лето мелькнёт на два с «хвостиком» месяца. Да и летом-то не жарко - прохладно. Дожди частые гости. А зимой море-то всё во льдах. У берега ничего – крепко, по полтора метра в толщину. Так кромкой-то и идёт по берегу. Рыбалим в лунках.

А килОметр отойдёшь – там уж держись! Там льдины так и ходят ходуном по морю. Полностью лёд уходит и плавится токо к концу мая.

 

Щас про погоду-то молчу. Бунтует погода-то. Всяко бывает – даже жарко порой. Вот вам повезло, такое тепло редкость здесь».

 

 

Так мы незаметно и интересно добрались до гостиницы

 

Мне стало интересно, когда и как появилось Белое море. С этим вопросом я цеплялась к экскурсоводу, пока мы плыли на Соловки. Из подробного рассказа, с обилием цифр и непонятных историко-географических слов, я уяснила главное!

Белое море считается молодым, и возникло вследствие воздействия 3-х ледниковых периодов, особенно последнего – Валдайского, примерно 10 тысяч лет назад.
На месте Белого моря была суша – большая впадина, образовавшаяся несколько миллионов лет назад на стыке соединения трёх плит земной коры.
Ледники таяли. Впадина заполнялась водой. Так образовалось пресное озеро. Полярные ледники при таянии подняли уровень воды Полярного моря, занимавшее нынешнее Баренцево море, примерно на 70—80 м выше современного. Причем повышение уровня Мирового океана обгоняло поднятие земной коры в районе Горла. В результате этого произошло соединение Полярного моря и Белого. Пресная вода смешалась с соленой океанской, и озеро превратилось в море.
Любопытно то, что в те далёкие времена вода рек текла с севера на юг. А позднее течение северных рек развернулось и пошло вспять с юга на север.
Человеческая же история вокруг Белого моря начала свой ход, по предположениям учёных, как только отступили льды, так как Северные реки были богаты рыбой.

 

О том, что здесь же гораздо поздне родилась русская флотилия всем тоже хорошо известно. Поэтому углубляться не имеет смысла.

 

А вот в жизни моей родительской семьи было лето на Белом море, которое я никогда не смогу забыть. Но об этом в следующей главе.

[koteyka]

Мы едем на Север. Часть 9 – Семейная хроника - Папиросы «Беломорканал» и «обездоленные дети врага народа»

 

На сон оставалось совсем мало времени. Наше судно отправлялось на Соловки рано утром. Вечер получился весьма «диетическим» и организм протестовал: «Впечатления впечатлениями, а топливо надо подавать вовремя и в достаточности!»
Кто б знал, что ужин будет лёгким, а потом такой бросок на петроглифы.

 

Мой совет, кто отправится в Беломорск по нашим следам поездом, приходящим к вечеру, вспомните наш опыт. Вечером магазины закрыты, и ресторан тоже. Никаких кафе не найдёте. А петроглифы не стоит пропускать!

 

Надеялась – отдохну за ночь, и боль в ногах утихнет. Не тут-то было. Утро подменило мои ноги на ножки сказочной «Русалочки». Недоумение - что происходит? Состояние не было похоже ни на обострение проблем с позвоночником, ни на что другое. Чистая соматика – отражение чего-то, что пока затаилось в лабиринтах подсознания и сигналит через тело. «Знак Свыше» ещё предстояло разгадать и впустить в сознание.
Честное слово, ну, не возвращаться же домой? Капитанская я дочка, или нет?!

 

В шесть утра наша группа в боевой готовности, собралась перед отелем – труба зовёт! Итак, с лёгкими желудками, мы отправились на причал.

 

Совсем выпало из памяти, что там происходило с завтраком. Даже, если что-то и дали, то в такую рань в рот ничего не лезло. Кажется, какой-то весьма скудный и невнятный «сухой паёк», типа крохотной пачки печенья. Учитывая, что в путёвке запланирован завтрак, всё путешествие ждали – вот-вот пригласят в кают-компанию, или, на худой конец, в судовУю столовку.
Наивные советско-российские пенсионеры. Мы даже не догадывались, ЧТО приготовил нам грядущий день!

 

Забегая вперёд, только скажу, что за весь день в рот попала чашка кофе и печенюшка. До нормальной трапезы мы добрались только через 12 часов. И никто об этой голодовке не предупредил. Вот такой ненавязчивый российский тур-сервис.

 

Но всё по порядку.

 

По дороге посчастливилось увидеть знаменитый шлюз Беломорканала № 19

 

 

Изначально совсем не собиралась писать о Беломорканале. Тема всем знакомая и многократно перевёрнутая и вывернутая наизнанку.
Но память высветила детское любопытство - «А что за Беломорканал такой нарисован на пачке папирос?». Вопрос возникал каждый раз, когда мама вскрывала пачку «Беломорканала». Маленький квадратик с торца, чтобы выпадала только одна папироска, а остальные не рассыпАлись.
Мама переворачивала пачку дыркой к ладони и чуть постукивая, выбивала оттуда одну штуку. Это движение было таким привычным, что она даже взглядом не отвлекалась от своего дела.

 

 

Так же привычно пальцы зачем-то раскатывали табак в папиросе, а пустой конец приминали защипом, похожим на мундштук.

 

Покровские Николай Николаевич и Лидия Ивановна - мои папа и мама

 

Папа обращался с папиросами по-другому. Медленно, бережно открывал портсигар и вытягивал из-под резинки папироску. Так же со вкусом закрывал металлическую коробочку и постукивал по крышке пустым концом папиросы, чтобы табак утрамбовался. Затем откусывал кусочек от пустого конца.
Портсигар с тех пор не сохранился, но был похож на этот, только попроще, но тоже с морской тематикой.

 

 

Я очень любила исподтишка, нажимать на эту красивую кнопочку сапфирового цвета. Содержимое портсигара не интересовало. Притягательным магнитом стал синенький камушек. Застукав в очередной раз меня за этим занятием, папа почему-то отступил от заведённого воспитательного порядка - наказания не последовало. К великому удивлению, он разрешил пощёлкать, погладить этот волшебный замок. Сам же, незаметно наблюдал из кухни за моими счастливыми глазами. Вскоре и мамины глаза замелькали в дверном проёме, как бы «невзначай» поглядывая на мою игру с портсигаром.

 

Через много лет первые подаренные родителями серёжки украшали маленькие синенькие камушки…

 

Вообще-то, в нашей семье строго-настрого запрещалось трогать родительские вещи, залезать в папин стол и мамину сумочку.

 

Сестрёнка моя старшая не нарушала этот запрет НИ-КОГ-ДА. Она всегда была «ПРАВИЛЬНЫМ» ребёнком, «МАЯКОМ», «ПРИМЕРОМ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ», «ГОРДОСТЬЮ ШКОЛЫ И ГОРОДА», «ЧЕСТЬЮ СЕМЬИ».

 

Это так часто повторялось в воспитательных целях, что с каждый разом нарастало всё бОльшее желание не следовать за «маяком», «не подражать примеру» и не быть «гордостью школы и города», и не вытягиваться в гордом звании «честь семьи!» Хотя это никогда не было для меня пустыми словами, потому что мама , увидев в тетрадке четвёрку, закидывалась в горестно-трагической позе, прижав ладони ко лбу: "Боже! Какой позор! КАК я теперь буду смотреть людям в глаза!" Этого маминого отчаяния детское стыдливое сердце вынести не могло.

 

Моя же неуёмная «неправильность» и борьба за право быть собой, рушила все преграды, забиралась на сарай, прыгала со второго этажа и летела вместо сугроба в помойку; сбегала воевать в Корею на поезде, летящем из Ленинграда в Хельсинки; открывала непознанное подвалов; откапывала загадочные сокровища запретных ящиков папиного стола и кармашков маминой сумочки.

 

Нет, я не была непослушной, не была врунишкой.

Как говорила мама соседке тёте Тане, когда та нахваливала меня за послушание: «Да, Алёнушка очень послушная и тихая дочка. Никогда не ослушается, если я сказала «нельзя». Но, Танечка, я не могу учесть все «нельзя», выпуская её наружу!»

За враньё мне попадало чаще всего и сурово! Но я же не врала! Я же совершала подвиги – красивые, смелые, благородные подвиги – и ждала за них заслуженной похвалы! Глаза наполнялись слезами и отчаянием …. Мама терялась, не понимая, что со мной делать.
Как же тебе, родная, было со мной трудно – прости….

И я не была воришкой. Просто манила тайна. Вот, если бы открыли хоть раз передо мной эти замки, как открыли портсигар, то тайна исчезла бы вместе с притяжением. Возможно, что я превратилась бы в «правильного» ребёнка. Но была бы это Я?

 

Восторг детских открытий так и ношу в себе. Чего там только не было в этом папином письменном столе: морской кортик, ордена и медали, какие-то календарики с подмигивающими кукольными тётьками (это уже позже), болтики, винтики, ручки, фотографии, грамоты и ПИСТОЛЕТ! Последнее открытие наглухо захлопнуло папин стол.

 

 

Пол века, минувшие с тех пор, не смогли стереть и такой родной образ мамы с папиросой, живущей своей собственной жизнью, в её губах.
Неугомонные, хлопотливые руки мамочки были постоянно заняты: что-то кроили, перешивали, вязали, пекли или перелистывали страницы книги. А читать она очень любила.

 

Книги в нашем доме подбирались тщательно, и, в конце концов, отобрали всё жизненное пространство в маленькой хрущёвке. Стало настоящей трагедией для всех, когда пришлось богатейшую библиотеку уменьшать, сдавая за бесценок в букинистическую лавку.

 

Папироска откладывалась только, когда надо было кроить материал при очередном шитье. Меня смешило, как мама повторяла движения ножниц ртом. Выросла и заметила - сестра и сама делаю точно так же. Яблоко от яблоньки…

 

И вот однажды, мама гладила только что сшитый мне костюм. Не просто костюм, а первый костюм, не перешитый из маминого, а из НОВОЙ ткани, которую САМА купила на ПЕРВУЮ зарплату от уроков музыки. Было мне тогда всего четырнадцать лет.

 

Затаив дыхание, ждала, когда отпарятся швы, и можно примерять. В школе в этот день первый раз нам разрешили прийти на «Вечер», куда допускались только старшеклассники. Для меня это было ожидание первого бала Наташи Ростовой.

 

Последнее встряхивание юбки - горящая папироса вцепляется в подол!

 

До сих пор ношу боль своей вины перед мамочкой. Не оправдывает даже сегодняшнее понимание девчачьей трепетности ожидания чуда в тот день.

 

Море горьких слёз дочки и мамино отчаяние. Она гладила меня, обнимала, причитала и уверяла, что сейчас всё исправит: «Никто даже не догадается, что прожглась распроклятущая крохотная дырочка».

 

Золотые руки действительно мгновенно заштопали изъян, да так, что отличить от структуры ткани невозможно. Я же всё рыдала, вероятно, уже по инерции или, выливая какие-то неосознанные обиды: «Ну, когда же ты бросишь свои папиросы! Не пойду я на этот Вечер, мне теперь не в чем идти!»

 

Уж и не помню, пошла я на этот дурацкий Вечер или нет, но мамины отчаянно виноватые, огромные глаза не забуду никогда.

 

Мамочка, мамочка, родная моя, если бы знать, ах, если бы только знать! Сейчас все Вечера, все праздники, все наряды отдала бы за то, чтобы вернуть день, с прыгающей в твоих губах, папироской «Беломорканала». Прости мой детский эгоизм…

 

Всё детство и юность проходило под папины упрёки с лозунгом «Надо бросать!». Почему-то мама была виновата, что он никак не может избавиться от курения. Мама оправдывала привычку блокадой. Папиросы помогали перенести голод. Ну, что сделаешь, она же старается, но не получается…

 

Так и шло – где папа проявлял слабость, не справлялся с чем-то, вина падала на маму, мол, она сбивает его, лишает силы воли. Знакомая история для многих семей.

 

Мамочка ушла после тяжёлой болезни (рак) в 1976 году. В возрасте всего 54 лет.

 

Как и следовало ожидать, когда уже никто не сбивал, папа так до конца жизни и курил.

 

В те годы вокруг курили все, кто прошёл через войну. Каждый курил в своей манере.

 

Папа аккуратно ставил папиросу на пепельницу – это был его отдых.

 

Мамина папироса сама по себе гуляла между губами из угла в угол. Пепел вырастал в серую пушистую колбаску, которая, в конце концов, падала, если не успевали заметить и вовремя стряхнуть.

 

Мамина родная тётя (мы все звали её – тётя Нюра – сестра моей бабушки Клавы) держала папироску одним уголком рта, и она готова была скатиться в любую минуту с отвисшей, пухлой губы. Но какими-то неведомыми силами папироса продолжала понуро висеть, только изредка вздрагивала, вспыхивая затяжкой.

 

На принадлежность к бабушкиному роду Липатовых указывали мои «губошлёпы» и нос картошечкой – такие же, как у тёти Нюры. У родителей такой «Рязанской красоты» не отмечалось.

 

Тётя Нюра говорила хриплым прокуренным низким голосом, громко раскатисто смеялась, перемежая речь крепким словцом. Наверно поэтому ей поручали роль Деда Мороза в детском саду.
Она прожила трагичную жизнь учительницы и даже была музыкальным работником в детском саду. По рассказам родни, её - директора школы - чуть не сожгли кулаки. Но ученики (почти как Павлик Морозов) предупредили. Удалось убежать.

 

 

Белоусова (ур. Липатова) Анна Николаевна - сестра моей бабушки Клавы

 

Вспомнила о тёте Нюре, потому что одна из этих трагедий зацепила нашу жизнь и на Соловках.
Мужа тёти Нюры, Николая Фёдоровича Белоусова, морского офицера Северного флота, осудили за какой-то пустяк. Что-то типа сломанного списанного счётчика.
Вероятнее всего, это был оговор, как у большинства репрессированных в те времена.

 

 

Белоусов Николай Фёдорович - фото, присланное сыну из ГУЛАГа

 

Его Сын Фёдор (мамин двоюродный брат), узнав, что занимаюсь родословной, перед своей кончиной написал мне письмо:
«В 1952 г. По сфабрикованному делу папу арестовали дали 10 лет. Вот тут проявились черты характера твоего папы (Покровского Н.Н.). Он в это время был командиром военного корабля, а вы жили на Соловках. Без разрешения командования вошел в порт Мурманск и забрал меня и Эллу, и самолетом отправил на Соловки, спасая тем самым от голода, ведь мама не работала, а мы - дети ВРАГА НАРОДА. В 1957 г. папу выпустили, полностью реабилитировав. Но вышел он очень больным. Работал на урановых рудниках у нас под Ковдором. И в 1958 г. Умер. "

 

 

Белоусов Фёдор Николаевич

 

Вот такая легенда хранится потомками Белоусовых.
Недавно узнала, что внучка тёти Нюры, дочь Фёдора – Лариса, носит псевдоним «Покровская» - в память о моём папе и в благодарность за его участие в судьбе её ближайших предков.

 

На самом деле, в этой легенде есть неточности по датам. В 1952 году мы жили не на Соловках, а в Полярном и действительно папа командовал кораблём.
Нарушил ли он что-то, вводил ли корабль в порт, чтобы спасти детей «врага народа» – не знаю. Возможно, это уже наслоившаяся героика в воспоминаниях Белоусовых, как благодарность папе. Могу сказать только, что это была самая близкая к нам родня.
Родители реально участвовали в их жизни. Федя с Эллочкой часто приходили в гости, а мама кормила их «до отвалу» пирогами с морковкой и брусникой, укутывала в газеты огромные пироги (чтобы не остыли) для тёти Нюры.
Помню вещи, гостинчики, которые я носила к ним в неподъёмной сумке. Я ныла, а мама сердилась с приговором: «Не дай, Бог, такое пережить. Иди уже, не выводи меня из себя!».

 

 

Подпись папиной рукой на фото, подаренное Белоусовым в 1957 году

 

Моя старшая сестра Ирина на эту легенду дала пояснение, что просто папа забрал детей тёти Нюры к нам на Соловки – погостить на лето в 1954 году. Что было до этого, она не помнила.

 

Ирине было тогда всего десять лет, а мне только исполнилось четыре года. Федя был чуть старше Ирины, а Эллочка нам казалась совсем взрослой тётенькой. Поэтому папин приказ - «Все во фрунт! Несчастные, обездоленные дети! Вы обязаны их развлекать, отвлекать и отдавать всё самое лучшее!» - вверг нас с сестрой в глубокую детскую тоску. «Ну как развлекать таких взрослых? Да ещё отдавать самое лучшее! А что такое «обездоленные» - вообще непонятно». Тайной мыслью было: «Скорей бы кончилось лето и всё вернулось на свои места». Но папе перечить было немыслимо!

 

А пока, хором разучивали под руководством папы морские приговорки: «Старый барабанщик, старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал. Он проснулся – пе-ре-вер-нулся, всех фашистов разогнал!» Мы должны были шлёпать ладонями по животам, имитируя барабанную дробь.

 

К полудню, заслышав командирский клич: «Бери ложку, бери бак, и беги скорей на бак!»,- все дети бегом неслись за стол.
В Кремле ударяла склянка (судовой колокол) – Соловки обедают.

 

Папа всегда сидел лицом к двери, как в прочем, все старшие военные в то время.
Он объяснял, что защитник должен всегда видеть дверь, откуда может прийти опасность. То ли время такое было, то ли сказывалась военная выучка – не могу сказать. Эта привычка передалась и мне.

 

Федя ходил ловить бычков на Святое озеро. А мама строго настрого запрещала ему купаться, потому что вода ледяная. Может свести ноги, подхватить простуду. Что тогда она скажет тёте Нюре? Мой пытливый ум донимал маму – «Почему ледяное?». Так я узнала, что это озеро вырыли монахи, когда брали валуны и землю для строительства стен Кремля.

 

 

Белоусов Федя

 

Святое озеро Соловки

 

Правда, следить надо было не за Федькой. Хотя почему-то именно Федька указал, куда я подевалась, нырнув в какой-то «подземный ход», чтобы дойти под дном моря на Большую землю.
Видимо, рассказы, про таинственные ходы, прорытые монахами, будоражили не только мою страсть к путешествиям, но и неокрепшие умы молодых матросиков. Ходили слухи, что они не раз туда забирались и бесследно пропадали.

 

В конце концов, мой побег из «замка Ив» стал последней каплей папиного терпения. То ли в целях прекращения слухов, то ли от греха подальше, папа приказал заложить эти, якобы, ходы! Что за дыры на самом деле «замуровал» командир, так и осталось неизвестным.

 

На мои домогательства старожилы, (в следующее посещения Соловков в 1971 году), про эти самые ходы отвечали отрицательно: «Не ведаем, не помним. А вот папу вашего и маму помним». История Соловков также умалчивает наличие этих таинственных ходов под дном моря.

 

Покровская Ирина Соловки 1954 год

 

 

Белоусова Эллочка и Покровская Алёна Соловки 1954 год

 

Белоусова Эллочка 19.07.1954 г.

 

Вот вам и «Беломорканал» - "связующая нить" судеб нашей родни.

 

Разве дано мне тогда было знать, что сотворил с судьбами людей настоящий Беломор-канал (ББК)

[Бибиков Валерий]

Интересно читать.
Я тоже помню эти пачки папирос с детства... Пару лет назад, занимаясь одним родословием, в качестве иллюстрации использовал эту картинку

[koteyka]

Да меня тоже эта картинка потрясла. Но она у меня в следующей главе. Сильный образ. Увы, домашних мало осталось фотографий, а рассказать хочется о многом. Приходится использовать для иллюстрации не свои картинки. Мне нравится смотреть на историю рода, семьи в контексте истории, географии. Тогда можно глубже понять своих близких. Я помню гордость в детстве за то, какая мы великая страна. Радио постоянно упоминала в том числе и Беломорканал.

[koteyka]

Мы едем на Север… Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал.

 

Совсем не собиралась писать о Беломорканале. И вдруг подумала, что, может быть, пора всё-таки ответить на свой детский вопрос, что же такое «Беломорканал»? Копнула историю строительства и ахнула, насколько она ярко показывает эпоху, в которой прошла молодость моих родителей. Такое событие в стране не могло бесследно пройти мимо совсем молодых, даже юных умов.

 

Занимаясь родословной, погружаясь в разные исторические времена и судьбы, поняла, что не смогу дать какую-то однозначную оценку происходящему в прошлом. Могли ли поступить иначе те, кого коснулось это время? И как поступила бы я, будучи их современницей? Нет у меня однозначного ответа…

 

Великие идеи, великие дела, великие потери – неизбежные составляющие движения государства вперёд. Неизбежные ли? Об этом всегда спорили, спорят и, вероятно, будут спорить. Могло ли быть иначе? Можно ли было избежать стольких трагических судеб, загубленных жизней? Великие дела делают личности или народ?

Беломорско-Балтийский канал (ББК) - одна из первых бесспорно великих строек СССР и первая великая стройка, где использовался труд заключенных. Самый прославленный из всех каналов нашей страны, благодаря бессмертным одноименным папиросам. Оказывается и папиросы могут быть инструментом пропаганды.
И, тем не менее, история Беломорско-Балтийского канала (ББК) до сих пор не даёт точных ответов, кто был прав, кто не прав, и, что там происходило на самом деле.

 

«Осударева дорога»

 

Идея постройки канала родилась еще у Петр I в 1702 году. Царю понадобилось протащить военные суда из Белого моря до Онего-озера. Царь сказал – народ сделал! Переволокли корабли за 10 дней по «Осударевой дороге» - бревенчатому настилу от Белого моря до Онего-озера. Остатки той дороги были ещё видны в начале XX века.

 

Спустя 96 лет, вновь взбудоражила умы идея соединить северные озёра и реки каналом. Пудожский купец Бакинин в 1798 году подаёт заявку на постройку канала от Онежского озера к реке Онеге через Водлозеро. Как истинный купец, он рассчитывал окупить затраты на строительство продажей ценных лиственничных лесов, вырубленных при строительстве.

 

Ещё трое купцов из Петрозаводска и директор Олонецкого завода англичанин Адам Армстронг озаботились похожим проектом. Они предлагали проложить канал от Повенца на Онежском озере к селу Сорока (нынешнему Беломорску). Практически этот проект почти совпадал с нынешней трассой.
Тут и правительство оживилось и зашевелилось. Для изысканий направили лучшего специалиста — генерала де Волана, строителя Мариинской системы каналов. Генерал, обследовав местность, забраковал проект: слишком много скал, водопадов и других препятствий. Не потянем!

 

Идея постройки канала опять заглохла почти на пол века. Возникали новые предложения, но они не имели реального решения.

 

Новый ХХ век (1900 г.) возрождает идею стройки канала. Проект Профессора В. Е. Тимонова был даже удостоен золотой медали Парижской выставки. Укором проваленной великой идеи (из-за дороговизны проекта), остались лишь два камня около деревни Масельга с надписью: «Онежско-Беломорский канал». Об этом написал в своей книге «В краю непуганых птиц» Михаил Пришвин, совершивший поездку по этим краям в 1906 году.

 

Идея соединить Онегу с Белым морем зависла ещё на четверть века, пока И.В. Сталин не дал указание построить канал длиной в 227 км за невозможный срок - 20 месяцев ( с сентября 1931 года по апрель 1933 года).

 

Для сравнения: Панамский канал длиной 80 км строился 28 лет, Суэцкий канал длиной 160 км — 10 лет.

 

 

Чтобы хоть немного представлять, какая была проделана работа, нашла некоторые цифры:

 

- Если вытянуть в одну нитку бревна, уложенные в деревянные конструкции Белморстроя, то получится 20.000 км, т. е. расстояние, равное больше половины окружности земного шара;

 

- Количеством вынутых на Белморстрое мягких грунтов можно было бы выложить железнодорожный путь от Москвы до Ленинграда;

 

- Площадь крепления и мощения откосов каналов и дамб Белморстоя составляет 70 км широких городских улиц, т. е. большого городского центра;

 

- Чтобы взорвать скалу на Белморстрое, пришлось сделать 4.300 тыс. взрывов. Общий вес вынутой скалы составляет свыше 5 млн. т., для перевозки которых понадобилось бы 7.500 составов поездов;

 

- Если сложить длину пробуренных на строительстве шпуров для взрывов, то получится расстояние—в 2.406 км, т. е. равное расстоянию от Карелии до Черного моря или от Киева до берегов Атлантического океана».

 

Впечатляет, не правда ли?

 

Строительство начали в конце 1931 года, хотя проект утвердили только в феврале 1932 года. 2 августе 1933 года строительство было закончено.
В рекордно короткие сроки были построены более 100 сложных инженерных сооружений, проложено 2,5 тысячи км железнодорожных путей. Постройка совершалась без современной техники и без поставок от страны, практически вручную.

 

Из рабочих выжимали все соки. Инструменты делали из подручных средств. Деревянные тачки на деревянных колёсах по деревянным рельсам. А в остальном – кувалда, лом, лопата, топор… Что ещё нужно? Самое передовое техническое устройство – деревянный «журавль» для перетаскивания валунов.

 

 

 

 

 

В сооружениях канала применялись главным образом местные недефицитные строительные материалы: дерево, камень, грунт, торф.

 

 

На строительство Беломорканала не было выделено валюты. ОГПУ должно было обеспечить строительство канала без лишних материальных издержек. Люди в счет не шли.

 

***
(Продолжение 1 следует)

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 1

 

Не секрет сегодня, что в 30-е годы ГУЛАГи были переполнены квалифицированными кадрами от учёных, конструкторов, инженеров до рабочих. Бесплатная рабсила - «рабская сила».

 

Думаю, что одна из основных причин политики репрессий тех лет была именно бесплатная, подневольная рабочая сила, а заодно убрать всех, кто мыслит иначе, чем власть.

 

И помчались эшелоны заключённых непрерывным потоком на «великую Советскую стройку». Так был решён вопрос трудозатрат и их оплаты, сделав стройку первой советской… каторгой.

 

 

Руководить сооружением канала поручили «верным сталинцам», как писали в то время газеты.

 

Кураторами стройки стали: будущий сталинский нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода (ближайший родственник Я. Свердлова), начальник ГУЛАГа - Матвей Берман. Начальником строительства назначается Лазарь Коган. На Беломорканале прославился и другой известный "соловецкий деятель" — Натан Френкель. Именно ему приписывают идею использования дешёвой рабочей силы заключённых для работы на крупных народно-хозяйственных стройках. В руководство БелБалтЛага на этапе строительства входили также Э. И. Сенкевич, П. Ф. Александров и С. Г. Фирин. Последний лицемерно будет писать лживые приказы, и «рассказывать пропагандистские сказки» в газетных статьях о замечательных условиях жизни заключённых на стройке.

 

Руководство ББК

 

 

Г. Ягода С.Фирин Н.А. Френкель

 

Л.И. Коган Я.Д. Раппопорт С.Я Жук

 

 

Б. Берман

 

В книге «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Солженицын писал:
«Так впору было бы им выложить на откосах канала шесть фамилий — главных подручных у Сталина и Ягоды, главных надсмотрщиков Беломора, шестерых наёмных убийц, записав за каждым тысяч по тридцать жизней: Фирин — Берман — Френкель — Коган — Раппопорт — Жук»
Весной 1932 г. Генрих Ягода, тогда еще заместитель председателя ОГПУ, и его подельник — заместитель прокурора Верховного суда СССР Катаньян утвердили "Положение об особых правах начальника ГУЛАГа тов. Когана Л. И. и помощника начальника ГУЛАГа тов. Якова Рапопорта на строительстве Беломоро-Балтийского водного пути, выполняемого силами заключенных".

 

В соответствии с Положением им предоставлялось право в административном порядке единолично увеличивать срок заключения в лагерях лицам, нарушающим установленный порядок и дисциплину.
Перечень включал 15 конкретных нарушений. Вместе с тем допускалось применение такой меры и за иные проступки. Причём, решение об увеличении срока заключения обжалованию не подлежало.

 

Вроде бы, общая численность заключённых, работавших на стройке канала, не превышала 126 тысяч человек (цифры в разных источниках разные). Но это был постоянно сменяемый поток людей из-за высокой смертности.

 

Только по официальным данным, на стройку было отправлено 250 тысяч человек (по неофициальным - более 300 тысяч), из которых погибло 12 800 заключённых (по неофициальным – 200 тысяч). Есть и другие цифры о погибших. Истинное положение вещей уже, вряд ли, удастся узнать.

 

Известный русский поэт Н. А. Клюев писал о строительстве канала:

«То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла»
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…

 

До сих пор противоречивые сведения о жертвах и условиях содержания заключённых стройки Беломорканала используются политиками в своём противостоянии. Разброс в статистических цифрах, подлог документов, пропагандистская литература, ложь отчётов и докладов, порождают это противостояние.

 

Считалось, что отправка на стройку ББК – это поощрение для заключённых, чуть ли не награда и шанс остаться живым и раньше выйти на свободу. Охраны было на удивление мало. На 1500 заключённых – 1 охранник.

 

И в наши дни муссируется вопрос, почему практически не было побегов и работали заключённые с большим энтузиазмом. Мол, подневольно так работать никто не стал бы. Так могли работать только добровольно!

 

А я подумала, что бежать-то на самом деле было некуда.

 

Во-первых, это Север – сгинуть в болотах или умереть с голоду, скитаясь по лесам, истощённому зэку – как нечего делать.

 

Во-вторых, куда бежать? До границы? Тогда ты точно – предатель, да, и кому ты нужен в этой «загранице»? Нашли бы всё равно и расстреляли тогда уже точно.

 

Были и такие среди заключённых, что поверили в свою виновность после допросов.

 

Ну, и, в-третьих, желание выжить! Это гораздо сильнее мотив для энтузиазма, чем любой другой. Ведь посулили досрочное освобождение! Расстрел, 10 лет без права переписки или 3 года в аду? Это шанс!

 

Надежда на жизнь и энтузиазм подогревались пропагандистской идеей руководства страны о «Перековке тех, кто не с нами».
Эта идея «предусматривала формирование человека нового типа, борьбу с пережитками прошлого в сознании масс».
Что для восхваления строя и власти может быть нагляднее и ярче, чем пример «перековки» врагов народа в строителей социализма?!
Поэтому нужно было хотя бы создать образ «коммунистической стройки» и «перековки» врагов в достойных строителей социализма. И вот власти и иже с ними лепили этот образ с большим энтузиазмом!

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 2

 

Так или иначе, несмотря на тяжёлейшие условия БелБалтлага, реально существовала культ-просветработа, кружки ликвидации неграмотности, приезжали артисты и писатели, были лагерные музеи и театры, даже симфонический оркестр. Выходила газета БелБалтлага «Перековка».

 

 

Символическая могила филонгов 1 л\п

 

 

Агитбригады

 

Ради демонстрации гуманности Социалистического строя и власти, сократили сроки наиболее отличившимся в работе заключённым, также давали досрочное освобождение.

 

Были и те, кто «перековывался» или использовал этот инструмент для выживания. Среди таковых оказались даже несколько человек из числа руководителей стройки (люди со сроками по 58 статье) - помощник начальника Беломорстроя Н.А. Френкель, и заместители главного инженера Беломорстроя С.Я. Жук и К.А. Вержбицкий.

 

Трое последних были бывшими заключёнными. Они, кстати, действительно «перековались» (насколько это было искренне, сказать не берусь): впоследствии будущий академик С.Я. Жук стал главным гидростроителем СССР и генералом НКВД, Вержбицкий - его помощником, а будущий генерал-лейтенант Френкель вообще одним из руководителей ГУЛАГа (через несколько дней после постановления ЦИК его назначили начальником ещё одной зековской стройки - БАМа).

 

ЦИК сообщал также, что к моменту окончания строительства уже полностью освобождены 12 484 человека, как вполне исправившиеся, и ставшие полезными для социалистического строительства; сокращены сроки отбывания мер социальной защиты в отношении 59 516 человек, осуждённых на разные сроки, и, проявивших себя энергичными работниками на строительстве; сняты судимости и восстановлены в гражданских правах 500 человек (среди этих людей был и будущий академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв).

 

Кроме того, ЦИК поручал ОГПУ «обеспечить дальнейшее поднятие квалификации в строительном деле наиболее талантливых работников из числа бывших уголовников-рецидивистов и при поступлении их в учебные заведения обеспечить стипендией». Ни до, ни после никогда не поручалось органам ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД обеспечивать стипендиями «уголовников-рецидивистов» (позже их старались вообще не принимать в вузы).

 

Как видим, шанс всё-таки был, хотя дожили до него меньше трети заключённых, прошедших через ад стройки Беломорканала.
Это было началом крупнейшей пропагандистской кампании.

 

***
(Продолжение 3 следует)

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 3

 

В мае 1933 г. Г. Г. Ягода докладывал И. В. Сталину о готовности Беломорканала. Строительство завершилось 20 июня 1933 года, канал был назван «каналом имени Сталина». 25 июня 1933 г. по всему каналу от начала до конца прошёл пароход «Чекист».

 

Горький и Фирин

 

22 августа на Беломорско-Балтийский канал приехали 120 советских литераторов: Алексей Толстой, Всеволод Иванов, Михаил Зощенко, Борис Пильняк, Леонид Леонов, Валентин Катаев, Виктор Шкловский, Мариэтта Шагинян, Вера Инбер, Ильф и Петров и десятки других классиков и менее одарённых писателей.
В газетах и журналах они публиковали очерки о перековке бывших воров и вредителей.
36 наиболее известных писателей, драматургов, литературоведов тут же приступили к написанию большого коллективного труда под названием «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства. 1931-1933 годы».

 

Солженицын позже назвал эту книгу «первым в истории гимном рабскому труду». Из приглашённых оргкомитетом Союза советских писателей авторов только Ильф и Петров под благовидным предлогом отказались от коллективного творчества, но своими впечатлениями о Беломорстрое всё же поделились с читателями.
Да ещё старенький Михаил Михайлович Пришвин решил прославлять рабский труд самостоятельно, написав кроме нескольких очерков потом ещё и роман о перековке людей на Беломорканале.

 

 

Книга получилась талантливая. При таком составе авторского коллектива она и не могла быть иной. В предисловии говорилась совершенно невероятная вещь, речь шла о «коллективизации» писателей: «За текст книги отвечают все авторы…».

А я для себя назвала это «круговой порукой», которой повязали тех, к кому прислушивались и кому доверял народ.

 

Книга была прекрасно иллюстрирована основоположником конструктивизма, родоначальником дизайна и рекламы в СССР, классиком советского плаката Александр Родченко. Он несколько месяцев провёл на Беломорканале, ему принадлежит значительная часть фотографий.
(Большинство этих фотографий я разместила в этой части «Дневника…»)

 

И здесь не берусь судить нашу литературную элиту (многих из них я читаю до сих пор и люблю их книги). Они были людьми своего времени со своими убеждениями, страхами, мировоззрением и ориентирами. И кто знает, что именно им демонстрировали на «экскурсии» в ГУЛАГе.

 

Писатели выезжали из Ленинграда. В гостинице «Астория» был накрыт небывалого по тем временам богатства стол: рыба, мясо, яства… И это в 1933 году, голодном и страшном.

 

Писателя Александра Авдеенко увиденное так поразило, что он впоследствии вспоминал: «Я ошалел от увиденного достатка ударников-каналстроевцев. На больших блюдах под прозрачной толщиной заливного лежали осетровые рыбины. На узких тарелках купались в жире кусочки теши, сёмги, балыка. Большое количество тарелок были завалены кольцами колбасы, ветчины, сыра. Пламенела свежая редиска…»

 

Актриса Тамара Иванова, сопровождавшая своего мужа Всеволода Иванова во время путешествия на Беломорканал, вспоминала в 1989 году:

 

«Показывали для меня лично и тогда явные „потёмкинские деревни“. Я не могла удержаться и спрашивала и Всеволода, и Михаила Михалыча Зощенко: неужели вы не видите, что выступления перед вами „перековавшихся“ уголовников — театральное представление, а коттеджи в палисадниках, с посыпанными чистым песком дорожками, с цветами на клумбах, лишь театральные декорации? Они мне искренне отвечали (оба верили в возможность так называемой „перековки“), что для перевоспитания человека его, прежде всего, надо поместить в очень хорошую обстановку, совсем не похожую на ту, из которой он попал в преступный мир. А среди уголовников были, несомненно, талантливейшие актёры. Они такие пламенные речи перед нами произносили, такими настоящими, по системе Станиславского, слезами заливались! И пусть это покажется невероятным, но и Всеволод и Михал Михалыч им верили. А самое главное, хотели верить!»

 

Типичнейшим пропагандистским роликом был и художественный фильм "Заключенные" о быстром и чудодейственном превращении преступников в передовых строителей нового общества.

 

По воспоминаниям одного из заключенных, на строительстве Беломорканала нередко выступали досрочно освобожденные "передовики", которые "по бумажке" читали заявления, подобные следующему: "Я всю жизнь воровал, из тюрем не вылезал, и вот спасибо Советской власти, спасибо товарищу Сталину, которые научили меня честно трудиться и стать полезным человеком. Я решил остаться в родной бригаде еще на месяц, чтобы доказать всем гадам, врагам народа, что никакие их вредительства не помешают нам, рабочему классу, успешно выполнить план и закончить великую стройку коммунизма — наш родной Беломорканал! Я призываю всех не терять бдительности и разоблачать вредителей, которые и здесь притаились и хотели сорвать наши планы. Да здравствует товарищ Сталин! Да здравствует наш начальник стройки, товарищ Раппопорт!"

 

***
(Продолжение 4 следует)

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 4

 

Конечно, шила даже в мешке не утаить. Никакая пропагандистская машина не могла скрыть оборотной стороны «медали». Есть свидетели, кто прошёл через горнило этой стройки, рассказы которых рушат образ «исправительного курорта для заключённых» и открывают правду

 

Подразделение ГУЛАГа на канале называлось Беломоро-Балтийский лагерь («БелБалтЛаг»).

 

Вряд ли, мы помним происхождение слова «зэк». Это детище первых пятилеток. Буквами «з/к» в документах обозначали заключенных.

 

По народному обычаю Арестанты перекроили на свой лад это сокращение – например, «Захар Кузьмич».

 

Уже немного позже, после того как официальная пропаганда заявила на всю страну о том, что крупнейшие объекты на Дальнем Востоке возводили не заключенные, а комсомольцы, «з/к» тут же превратилось в «забайкальских комсомольцев» (ну, или «зауральских»). Однако наиболее ходовыми словами были все-таки непосредственно «зэк» и «зэка».

Также бытовала иная версия - якобы, 23 марта 1932 года на Беломорканал приехал Микоян. И начальник ГУЛАГа Лазарь Коган поделился с ним, что, мол, не знает, как же ему обращаться к своему контингенту. Тут-то и родилось слово «каналоармеец» - и не обидно, по делу! Так и стали именовать трудяг - «заключенный каналоармеец, а сокращенно получилось «зэка».

 

Заключённых, работавших на стройке, называли «каналоармейцами», по аналогии с красноармейцами. Организаторы пытались придать строительству, как можно, более военизированную форму - «штаб», «рота» и т. п.

 

 

После окончания строительства канала, в язык ГУЛАГа вошло еще одно словечко – «аммонал». Оно обозначало хлеб, который выдавался зэкам в виде пайки. Вообще-то аммонал – это взрывчатая смесь. Арестантское племя назвало пайку «аммоналом», потому, что хлеб, которым кормили каналоармейцев, по виду и впрямь напоминал аммонал - вещество, применявшееся на стройке для взрывных работ. Пайки напоминали аммонал и по чисто внешним признакам – цвету, форме, и были настолько непропеченными, что резать их было можно только мокрым ножом. В добавок, на стощенный желудок этот хлебушек тоже оказывал «взрывное»
Норма питания заключенных (т. н. «пайка») зависела от фактической выработки: чем меньше заключённый вырабатывал, тем меньшей была его пайка, а за ударный труд пайку, наоборот, увеличивали.
Обычный паёк заключённого-строителя составляли 500 г хлеба и баланда из морских водорослей.

 

 

Оставлять пайку без присмотра было нельзя, а носить было удобнее в мешочке. Это при том, что дневной рацион каналоармейца состоял из 500 грамм хлеба и баланды из морских водорослей!

 

В общем, начав отставать от нормы, например, по причине болезни, можно было так никогда и не выкарабкаться.

 

Аммонал вошел в знаменитую поговорку, рожденную на великой стройке: «Без туфты и аммонала не построить Беломорканала». А что насчет «туфты»? Зеки расшифровывали это слов так: «Техника Учета Фиктивного Труда» или обман.

 

А рапортовать было надо. И тогда, ответственные за строительство «зарядили туфту»: велели рыть канал значительно мельче, чем было предусмотрено проектом.
Средняя глубина канала была около 3,5 метров, и посему до 50-х годов он практически не использовался для судоходства.
Впрочем, это не помешало руководству строительства получить награды за доблестный труд. Как говаривали в те далекие советские времена – «Блат и туфта выше ЦК»

 

Зимой 1932 года в северной части Водораздела, между 7 и 8 шлюзами, на стройке был объявлен так называемый «штурм». Со всех участков сюда привезли лучшие бригады (примерно 30 тысяч заключенных), которые работали круглые сутки. При этом рядом с местом работ была проложена узкоколейка, по которой курсировала дрезина с духовым оркестром. В этом же котловане, и тоже круглые сутки, работала выездная типография и редакция газеты «Перековка».

 

 

Фальшивые приказы по строительству писались, чтобы создать иллюзию заботы о заключённых.

 

***
(Продолжение 5 следует)

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 5

 

Существует в народных духовных традициях идея: якобы Душа, перед тем, как воплотиться на Землю, просматривает всю жизнь человека и даёт своё согласие пройти этот опыт, каким бы тяжёлым и жестоким он ни был.
Так это или не так – не знаю…

 

Остаётся только склонить голову в уважении перед судьбами людей, Души которых выбрали для себя такой жёсткий и трагичный урок.

 

Всмотритесь в эти фотографии, может быть, там мелькнёт знакомый силуэт или родное лицо кого-то из ваших близких…
Лица моих родных надо искать в других ГУЛАГах…

Мне остаётся только на этих страницах своего дневника предложить «минуту молчания»….

 

 

Послесловие
Во время Великой Отечественной войны западный берег Беломорканала был захвачен финнами и его южная часть была полностью уничтожена. От финнов пострадали посёлок Повенец и инфраструктура канала (в частности маяки).
В 1944 году было взорвано 7 шлюзов. 28 июля 1946 года канал был вновь введён в строй.
2 февраля 1950 года вышло Постановление Совета Министров РСФСР о капитальном ремонте и реконструкции гидросооружений Беломорканала.
В 1959 году была осуществлена электрификация канала и все его береговые и плавучие конструкции были переведены на электропитание.
В 1964 году был введен в эксплуатацию Волго-Балтийский водный путь и объём грузоперевозок Беломорканала возрос в несколько раз.
В 1970-х годах в ходе реконструкции Беломорканала его глубину довели до четырёх метров.

 

Канал стал частью Единой глубоководной системы европейской части РСФСР.

***
(Продолжение 6 - Эпилог - следует)

[koteyka]

Часть 10. «Осударева дорога» – Беломоро-Балтийский канал. Продолжение 5 - ЭПИЛОГ

 

Пока готовила этот материал, многое поняла и в моих родителях, да, и в себе. Не зря окунулась в эту эпоху, ох, не зря!
Только крылом зацепило меня то время – эхом. Но каким!

Героика больших комсомольских и коммунистических строек прививалась мне с раннего детства в школе, и дома.
Папа был идеалистом-романтиком, страстно, искренне поддерживая идеи: «Если не я, то кто?», «Жизнь прожить надо ярко в активной жизненной позиции!».

 

Скорее всего, он даже не представлял, что творилось на самом деле за кулисами этих, на вид прекрасных, лозунгов. Иначе бы, он не писал письмо товарищу Сталину в свои 17 лет: «Товарищ, Сталин! Я сирота, остался без крова. В армию меня ещё не берут. Дайте распоряжение, чтобы комсомол отправил меня учиться военно-морскому делу! Иначе пропаду на улице!» Передала содержание так, как запомнила по рассказам папы.
И его действительно по комсомольской путёвке по распоряжению товарища Сталина отправили учиться в Ленинград. Так он стал военным моряком. Товарищ Сталин не подозревал, да и юный Коля тоже, что в ряды советских военных моряков направляется сын юрисконсульта правительства Колчака….

 

Вот такие ухмылки судьбы.

 

Старшая сестра рассказывала, что папа заставлял её писать дедушке Сталину письмо. По какому поводу, конечно же, забыла. Но хорошо помнила, что никак не понимала, почему она должна писать какому-то чужому деду?

 

Мама, наоборот, была острожной и наполнена страхами, помятуя 30-е годы и репрессии, которые не обошли её родных.
Она внушала мне: «Не высовывайся! Молчи! Твой язык тебя до добра не доведёт! Ну, куда тебя опять несёт?!»

 

И папа, и мама «вошли» в меня таким противоречием, которое в результате сотворило «жуткую трусишку, с отчаянием смертника, бросающуюся на баррикады».
Мысленно, а порой и реально, я всю жизнь рвалась к подвигу. На Целину не успела. БАМ перекрыли распластанные на двери мамины руки и слёзы: «НЕ ПУЩУ-У-У-У-У-УУУ! ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МОЙ ТРУП!»

 

Самостоятельно, под папиным флагом, рванула в ряды доблестного рабочего класса на «Трёхгорку», откуда меня активно выдворил с матюками тот самый рабочий класс.
«Сумасшедшая училка музыки», которая героически с комсомольским энтузиазмом перевыполнила план в первую же неделю, чуть не привела к пересмотру норм для всех. Хорошо, что не поколотили, а просто выпрессовали из своих трудовых рядов.

 

Дальше был Спитак, Чернобыль и куча разных реализованных и нереализованных подвигов. Вот так идеи героики и романтики «Комсомольских строек» гоняли меня по жизни и довольно долго.

 

Но, видимо, моя Душа не дала согласия на «водовороты», потому, что в первые же дни «подвига», меня сквозняком истории выносило из этого опасного потока в более спокойную гавань. Подозреваю, что так берегла меня «Оттуда» моя мамочка.

 

А начиналось всё так невинно с маминой пачки папирос «Беломор-канал»...

 

Написав эту главу, я, наконец-то, получила ответ на свой детский вопрос "что же это за такой «Беломор-канал?»"

[koteyka]

Мы едем на Север… Часть 11. Очень семейная. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» (старинная поморская песня)

 

Путешествие продолжилось уже на причале, куда всё то же такси и тот же шофёр (любитель-экскурсовод) доставил нас к половине восьмого утра.
Причал совсем не пирс. Для тех, кто не жил у моря, поясню: пирс – это длинное сооружение на сваях, уходящее в море под прямым углом к берегу (суда швартуются с двух сторон), а причал – место для швартовки судна вдоль берега.

 

Рядом с причалом огромное заброшенное промышленное здание с выбитыми стёклами. Удивляюсь, как быстро пустые дома превращается в руины. Особенно непонятно, почему всегда безжалостно выбиты стёкла - не выставлены и украдены ушлым народом на какие-то свои хозяйственные нужды, а, именно, нещадно разбиты. При этом здание вполне ещё крепкое. Даже для мальчишек такой объём битья не под силу.

 

Человек без дома называется бомж, а если дом без человека, то, как его назвать? Судьбы-то всё равно одинаковые.

 

«Сапфир» приближается к причалу.


Причал и «Сапфир» ждут посадки.

 

«Сапфир» - так зовут наш корабль-катамаран - уже поджидал пассажиров. Совсем не хочу обидеть трудягу, но на сегодня красавцем это судно назвать трудно.

 

- Зато устойчивый, и имя волшебное…, - проворчал в ответ старик «Сапфир».

 

Мда, зря я его обидела. Он же не виноват, что на пенсию не отпускают. Уже 2 свои жизни точно отбороздил по морям, по волнам. Ему, чай, уже 34 годика минуло. Для судна срок солидный. Жизнь корабля рассчитана на 15—18 лет, но ходят по 30–40.
Да и свидетельство о рождении поистёрлось, но всё-таки, документ серьёзный! Метрика всё-таки!

 

Несмотря на свежую краску, чувствовалось, что жизнь «Сапфира» терниста и полна приключений. Под новым слоем краски проглядывало название на английский манер.

 

А ещё раньше носил он имя «SZAFIR» и работал там, где родился – в Польше (Гданьск). Ну, потом с 2006 года бегал по Финскому заливу от Питера до Петергофа. А уж в 2011 году каждое лето, как сойдёт лёд на студёном море Белом – каждый день туда-сюда, туда-сюда до Соловков и обратно…


Пирс и нос «Сапфира»

 

«Сапфир» бороздит Белое море

 

 

Таскает на себе старичок «Сапфир» по 260-300 человек, да команда 4-8 душ. Тяжело, однако…
А ещё куча баулов, чемоданов, сумок и рюкзаков навалили в коридорчике главной палубы. Это на фото коридор нижней палубы такой большой. На самом деле очень маленький. Багаж заполнил всё пространство:

 

А затем, как в детском саду – группками - пассажиров отправили на заранее намеченные места. Нам достался менее комфортный салон – кормовой.
Рекламные тексты турагенства про «комфортабельные» салоны «Сапфира» укрепили моё убеждение, что реклама всегда врёт. Комфортабельность «Сапфира» предстала пред наши очи в полной красе:

 

Ну что поделаешь? Плыть-то всего 4 часа. Правда, и за эти 4 часа у пассажиров занемели «чресла» так, что корма больше напоминала поле брани после боя - стоны, охи и фигуры в странных позах.

 

Наша компания примостились поближе к окошку. Вдруг, увидим что-нибудь интересное?

 

Периодически кто-то вскрикивал, тыкая пальцев в водную гладь за окном:
- Вон, вон! Белуха!
Все разом бросались то к одному борту, то к другому. Слава, Богу, что у нас катамаран, а то бы перевернулись точно. Горизонт был чист, Белухи ни за что не хотели демонстрировать свою красоту. Только на обратном пути мелькнули над водой. Но сфотографировать не удалось. А так хотелось полюбоваться на северного дельфина, который умеет «разговаривать» (порядка 50 звуковых сигналов), а также используют «язык тела» и мимику.

 

Рост белух окончательно останавливается к 11 годам, а живут они до 40 лет. Белухи вскармливают малышей молоком.

 

Ну, всё, как у человечества, только по времени чуть сжато, да мозгов, по-моему, и доброты побольше. Это я так, поворчала чуток… не обессудьте – вспомнила, как дельфинов мучают в дельфинариях и вообще… Животные нам даны разуму и доброте учить. В этом я даже не сомневаюсь. Вот, наверно, и бросались все пассажиры от борта к борту – ведь так хочется радости всем!
*******
Продолжение следует

[koteyka]

Часть 11. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» "Не хо-чу!" Продолжение 1

 

Долго ли, коротко ли, но просто так сидеть больше не было сил. И я отправилась исследовать «Сапфир», как когда-то проделывала это на папиных кораблях. А бывала я на них не раз. И даже на военных.

 

Какое-то время наша семья жила прямо на корабле, в ожидании очередного жилья на суше. Тогда ли произошёл со мной курьёзный случай или в какое другое время, не помню. Но точно знаю, что случилось это на Белом море, когда папа командовал судном, выполнявшим роль сторожевика и спасателя.

 

Дело было летом. Судно легло в дрейф. На море штиль – красота. Кто-то из матросов прямо с борта на леску ловил рыбу на обед. Естественно, и мне «приспичило».

 

Надо сказать, что это был возраст, когда детское упрямство ещё цвело пышным цветом просто ради принципа, а женское начало только пробивалось намёком, как цветок из бутона. И, ах, как нужны были восхищённые зрители – мальчики, юноши и даже мужчины с сединой.

 

Желание немедленно заняться рыбалкой больше шло от желания «сцены». Открытая палуба для этого была весьма кстати, потому что все мои женские ухищрения себя исчерпали. То я висела, как мартышка, на канатах, то балетно соскальзывала с крутого трапа, то распивала крепкий чай в кубрике с матросами и нахваливала его на все лады, то романтично вглядывалась в горизонт через бинокль… Повторять эти мизансцены было как-то уже неловко.

 

Выдали леску, водрузили на палубный рундук (ящик для хранения морских палубных принадлежностей) дали ценные указания на тему успешной рыбалки. Матрос вытаскивал увесистые рыбёшки одну за другой. Моё же внимание сосредоточилось на изящных позах, которые я постоянно меняла, изображая невероятную увлечённость рыбалкой. Да ещё надо было подглядывать за реакцией, несомненно, восторженной публики – команды.

 

Примерно этот возраст. Я с папой.

Время шло, спектакль стал утомлять, а клёва всё не было. Бесславный конец рыбалки меня не устраивал никак. И вдруг! Что-то задёргалось, затрепыхалось на леске.
Все бросились помогать:
- Акула! Нет, Белуха! Тащи её, тащи! Эх, сорвётся! Да, не каркай! Ай, да Алёнка! Ай, да молодца! А ну- ка, братцы, взяли! Ещё раз взяли!
Боцман заглядывал через борт и восхищённо охал:
- Ого! Вот повезло! Вижу, тащите, братцы! Тащи, доня, скорей! Ещё чуток!

 

Вот, тогда я поняла, что значит «морское братство»! Улов общими усилиями наконец-то подняли на борт.
На моей ладошке бился комбалёнок, росточком не больше самой ладошки. Финал был неловкий, хоть хором и хвалили улов на все лады. Советовали скормить рыбёшку кошке.
Обида и смущение повергли меня в тупое упрямство – рыбка моя, пожарить отдельно и подать на обед!

 

Подать, так подать!

 

Обед проходил в кают-компании, где собрались все офицеры во главе с капитаном. Кок внёс огромное блюдо с горой жареной рыбы. Ах, эти хрустящие корочки! Нет ничего вкуснее на всём белом свете!
Рыба быстро разбиралась по тарелкам. Предложили и мне. Но надо «держать фасон»: сказав «А», говори и «Б». И тут прозвучало моё знаменитое:
- НЕ ХО-ЧУ! А где моя рыбка? Обещали пожарить отдельно.

 

Воцарилась напряжённая тишина. Позже мама рассказывала, что все ждали, как поведёт себя капитан. И, якобы, папа одними глазами дал приказ коку и команде следовать моему капризу.
Через пять минут внесли на огромной тарелке камбалёнка, ужаренного до 5 см. Ровно на один кус. Я продолжала давить фасон и характер. Слизнув рыбку, нарочито вежливо поблагодарила всех с пожеланием приятного аппетита, попросила у капитана разрешения выйти из-за стола и гордо удалилась.

 

Остаток дня, глотая слёзы, отсиделась в каком-то укромном углу под брезентом, пока меня там не нашёл кок. На тарелке лежала большая рыба под хрустящей корочкой:
- Ничё, доча, бывает. Ты ж не знала, что камбалёнок так ужарится. А на море обижаться не гоже. Кушать надо, что приготовлено для всех. На море не забалУешь. Так шо ты не держи обиду-то, не держи. Обида-то сама сожрёт кого хошь и косточек не оставит. Кушай, доня, кушай…
- А кошку покормили хоть? - в порыве оправдания перед кошкой озаботилась я.
- Не боись! Ей много голов, да хвостов досталось. Не обошли. Она ж член команды.

 

Да, моё упрямство и болезненное самолюбие доставляли много горьких, обидных минут и мне, и моим родителям.

 

Похожий случай был и пирожками, когда я схватила раньше времени со стола, а мама велела дождаться всех. А далее, всё по тому же сценарию: «А теперь я НЕ ХОЧУ!». Папа шептал всем съесть ВСЕ пирожки, пока я сидела и демонстративно сосала, размачивая новогодний задубевший пряник, который провалялся в ящике с игрушками, Бог весть, сколько месяцев.

 

Думаю, маме со мной было трудно. Она периодически вздыхала:
- Ну, как ты с таким характером будешь жить?

 

А по жизни упрямство трансформировалось в стержень, который помогал не раз не сломаться, не сдаваться, сохранить свою индивидуальность.
***
Продолжение 2 следует

[koteyka]

Часть 11. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» - "В каждом из нас живёт ребёнок" Продолжение 2

 

Конечно, мечта всех детей - порулить… И вот, начиная с нас, в детство впали многие обитатели салона «Сапфира». Благо, «руль» - ШТУРВАЛ оказался не только в капитанской рубке.

 

Отгадайте с трёх раз: опытный капитан правил «Сапфиром» или нет? Хорошим он был психологом или нет? Внима-а-а-ательно разглядывайте фотографии и найдёте ответ:


Два капитана за штурвалом, будто на капитанском мостике. Судно будет идти только прямым курсом!

 

Ну, что, ответили на вопросы?
Подержаться-то можно, а вот порули-и-и-и-ть…. Право-руля, лево-руля …
Эх, надо было фотошопом замазать некоторые детали. Пусть все ахали бы:
– Надо же, доверили штурвал ТЕБЕ?
***
Продолжение 3 следует

[koteyka]

Часть 11. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» - "SOS Покровский в море" Продолжение 3

 

Вообще, о семье сохраняются самые яркие воспоминания: детские, смешные, курьёзные. Трагические - наши защитные механизмы стараются перевести в грусть и затянуть дымкой времени. Иначе можно было бы сойти с ума от боли.

 

В детстве каждая деталь кажется важной и не забывается всю жизнь. А ведь так оно и есть – родительское тепло и взаимную любовь хранят именно эти мелочи. Когда вырастаешь, видны только отдельные яркие случаи, и общий фон жизни в родительской семье. При встречах родни обычно именно детские моменты, даже обидные, вспоминаются со смехом и лёгкой ностальгией.

 

Самое сокровенно-желаемое для меня место на папином корабле была капитанская рубка, или, как он любил говорить по старому «капитанский мостик».
Вообще, папу можно назвать офицером старой формации. Я много видела подобных образов в фильмах о моряках XIX века. Да и сам папа родился совсем рядом по времени в 1915 г. А кто преподавал ему морское дело в 30-х годах? Старые моряки, офицеры, заставшие обе исторические эпохи.


Офицеры Российского Императорского флота

Построение команды военного корабля Советского флота.
Капитан Покровский Н.Н. (третий слева офицер)

 

Офицеры Советского флота. Слева Покровский Н.Н.

 

Папин облик капитана во всём имел особый лоск, и даже некоторый шик, свойственный именно морским офицерам Российского Императорского флота.
Всё должно быть по высшему классу: от формы до умений и правил этикета до службы, команды и судна. Даже то, как он входил в порт, отличало его от других кораблей. Его «почерк» был знаком каждому капитану на Северном флоте. Чистота на военном корабле проверялась белой перчаткой или белоснежным платком.

 

Даже, когда папа ушёл в отставку, и выходил в море только для проверки гражданских судов по военной обороне и проводил учения, по флоту летели несанкционированные радиограммы на все корабли: «Внимание! Покровский в море, Покровский в море!». Это я слышала собственными ушами. Никогда не было заранее известно, какое судно решит проверять капитан-наставник Покровский. Спуску он не давал никому. Но был справедлив. Потому и "SOS"

 

Нежданный гость – капитан-наставник Покровский Н.Н. нагрянул с проверкой

 

Построение команды перед учениями по гражданской обороне в открытом море

 

Учения на «Селенге»

Спуск шлюпки и водолаза на «Оби»
***
Продолжение 4 следует

[koteyka]

Часть 11. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» - " От подворотничков до высокого штиля речи" Продолжение 4

 

Порядок был во всём. И в этом вопросе папа был непреклонен даже дома. Особое внимание уделялось военной форме.
Китель с безупречно слепящей белизной накрахмаленного подворотничка.

Менять подворотничок полагалось каждый день. Поэтому с изнанки кителя в походе всегда - нитка с иголкой. Недавно, укладывая в семейный архив папину служебную тужурку капитана-наставника, нашла за обшлагом памятную привычку морской службы:


Хорошо помню, как мама стирала и гладила эти подворотнички – мучение. Нельзя было допустить даже самой крохотной замятины, или, не дай, Бог, подпалины. Приходилось гладить полусухой подворотничок. А утюги чугунные. Грели их на огне, бесконечно бегая на кухню к керосинке. Потом появились электрические. Подшивать надо было очень точно - кромка не более 2 мм над воротом и по всей длине одинаковая. Чехол на фуражку тоже должен быть белоснежным и хорошо натянутым.

 

Покровский Н.Н.

 

 

Покровский Н.Н. слева

 

Где-то в конце 50-х годов, вдруг пришло облегчение для мамы – тканевые подворотнички заменили пластиковыми. Даже не знаю, что за материал это был. Маме легче, а как носили эту жёсткую полоску моряки, не могу даже представить. На шее после морских походов оставалась красная полоса от такого подворотничка. Мама не выдерживала, и возвращалась к тряпочным. Ткань достать было не реально. Помню, как однажды она рискнула растерзать старый казённый пододеяльник со штампом и настрочила огромную связку этих треклятых подворотничков. Все их разом отбелила, открахмалила и отгладила. Получилась огромная коробка. Папа ахнул и долго целовал мамины руки…

 

Подворотнички разбили на две части – одну для моря, другая дома. Это «очень ответственное дело» доверили мне - чем и гордилась до невозможности. Это был пик детской славы во дворе. Наш опыт переняли и другие женщины.

 

Позднее пластиковые подворотнички приспособили для ремонта клавиш старинного пианино «Штерн Берлин», что краном вытащили со списанного корабля, отправленного на распил. Инструмент, раздолбанный сотнями рук за более чем 150 лет, почти доконали ремонтники. Костяные клавиши – оторваны. Но сохранились старые подсвечники и резные украшения крышек. А дэка была огромной высоты. Пианино занимало четверть комнаты точно. Таких длинных струн уже не выпускали.

 

Три дня настройщик из Питера реанимировал это чудо. И чудо свершилось – такого звука не было ни у одного инструмента в нашем посёлке. Мои «Ах, вы сени, мои сени" перекрывали все терзания соседских детей, мучивших свои инструменты. Клавиши послушные, лёгкие, отзывались на нежное касание мгновенно. Но весь строй был на пол тона выше, чем у его музыкальных собратьев. Играть на других инструментах - большая мука. Мой «старик» прослужил семь лет музыкальной школы, причём, не пришлось настраивать его ни разу за все эти годы. Когда он совсем перестал отвечать задачам дальнейшей учёбы в музыкальном училище, подарили начинающему первоклашке.

 

***
После подворотчника особой заботы требовали пуговицы кителя. Всегда любила разглядывать якоря на них. У папы на тыльной стороне ладони была татуировка якоря, как на пуговках и имя «Коля». Морская молодость оставила след. Со временем татуировка посветлела.


Для меня было радостной игрой, вместе с ним чистить золотые пуговицы «пастой ГОИ». Сначала все пуговицы насаживались между двух алюминиевых «гребёнок», которая предохраняла китель от пасты, а затем каждую пуговку надо было натереть комочком зелёного цвета. Дальше шла в ход особая тряпочка из фланели или бархотка. Тереть надо было так долго, пока пуговицы не начинали сиять. Очень красиво!

Обязательной частью игры был ритуал показа начищенных пуговиц маме. Она театрально откидывала голову, прикрывала тыльной стороной ладошки глаза и ахала:
– Ой, ослепили! Какие молодцы! Теперь все на флоте скажут, что у капитана Покровского самые замечательные дети и … жена.

 

Этот шутливый жест восхищения так и остался в моей самостоятельной жизни, продолжая мамину традицию.
***

 

Особое место занимала чистка ботинок и сапог ваксой. Ботинки тоже чистились до зеркального блеска. В папином портфеле всегда лежала небольшая щётка и бархотка. В течение дня пыль с обуви смахивалась множество раз.
Я ревниво следила, когда освободится металлическая коробочка из-под ваксы, чтобы набить её песком. Получалась плитка для «классиков».

 

Надо заметить, что в те времена мы играли в игры интереснее, чем дети следующих поколений в те же самые игры. Нам, чем сложнее, тем лучше. А им – чем проще, так и хорошо. У нас были свои чемпионы, мастера в каждой игре, признанные всем двором. Все тренировались постоянно, потому что плохой игрок – стыдно. Ой, да про игры особый разговор - начнёшь, не остановишься. Как-нибудь в другой раз. К 70-ым годам уличные подвижные игры вообще сошли на нет.
***

 

Стрелки на брюках папа всегда наводил сам. Не доверял даже маме. При этом приговаривал: «Гладить брюки, стирать нижнее бельё и носки мужчина должен сам и только сам!» С возрастом брюки и всё остальное плавно перешло в мамины руки.

 

Боже, сколько же возмущений этот папин лозунг породил, по началу, в моей замужней жизни. Если муж отдавал мне на глажку брюки, изумлённо таращила глаза и презрительно хмыкала – не дорос до настоящего мужчины!
Ах, папа, папа! Сколько набить шишек мне пришлось по молодости из-за твоих жёстких воспитательных установок! Сколько недоразумений было из-за этого в моей молодой семье. Пока не пришла в мой характер мамина разумность, умеренность и терпение.

 

Но гладить-то брюки я умела отменно. Стрелки с изнанки натирались либо мылом, либо воском – чтоб держались дольше.
Как-то, сидя под большим круглым столом, я подслушала папин рассказ гостям, как мамочка первый раз погладила ему форменные брюки после стирки. Очень старалась. Но стрелки почему-то были заглажены по бокам… Оказывается, не только у меня была сложная семейная молодость.

 

Покровская Лидия Ивановна (ур. Самолётова) 1922 г.р. Ленинград

Папа не выносил новомодных матросских штучек в форме. Ширина брюк должна быть точно по уставу, бескозырка одета ровно, чуть сдвинута на бок. И никаких «панамок». Так называл папа бескозырки, залихватски сдвинутые на затылок. Шинель – длинная, и никаких обрезанных «сюртучков». В папиных устах это звучало несколько иначе, не так интеллигентно. Приводить здесь не рискну.

 

Вообще у его язык был либо высокопарный, с кучей устаревших слов, либо весьма метафоричный, с не меньшей кучей неологизмов.
Так пылесос назывался «Сиракузами», кудри – «крендибоберами» и т.п. И многие вещи имели имя собственное. Например, наш первый «запорожец» носил имя «Василёк»

 

 

Путешествие из Мурманска в Симферополь - немного приснуть и размять ноги

 

Всю жизнь я выкорчёвывала из себя папин пафосный, высокопарность слог. Корни проросли слишком глубоко, чтобы исчезнуть совсем. На метафоричность и неологизмы сил уже не хватило. Так и оставила свой язык, в конце концов, в покое. Официальные статьи и выступления сочинять не умею и не люблю, как не умел и не любил мой папа!

Но у папы был особый дар рассказчика. Любовь к книгам прививалась нам через его пересказы Джека Лондона, Грина, Беляева, Станюковича, О’Генри и других классиков. Это происходило обычно у печки. Играл пламенем огонь. Папа ворошил уголь или поленца. А я обязательно рисовала карандашами на его спине сюжеты очередного рассказа.

Иногда папа брал книгу со стихами и читал вслух. Вообще чтение вслух – было любимым занятием в нашей семье.
Помню, как однажды папа взял томик Лермонтова и заворожил меня: «…Корабль одинокий несётся. Несётся на всех парусах…» На самом интересном месте захлопнул книгу и сказал, что дальше прочитай сама, когда научишься. Нытьё и подлизывания не помогли.
И я научилась читать вверх томашками справа – налево, потому что сидела напротив сестры, которая делала уроки по чтению.

 

У меня хранится небольшая книжечка папиных стихов. Я периодически бросалась в стихотворный угар. Первые опусы закончились маминым изумлённым гневом. Ну, сами судите. Всё не помню, только отрывочек:

«…Я ласк материнских с рожденья не знала
И в школе меня не любили…
…. (тарата-тарата- тарата тата)
И часто тайком колотили…
...........
А мне умереть без любви суждено
В уютной больничной постели…»

 

После трёпки, во искупление вины, сочинила то, что, по моему мнению, точно должно было понравиться маме и, конечно папе, и всем-всем-всем! Потому что это отвечало духу времени:

 

«Лондон, Чикаго без остановок
Чёток и звонок клич реклам!
Но небоскрёбы рухнут со стоном –
Не будет вам страшен ку-клукс-клан!
Мир над землёю поднимет руки!
Доллар друзей себе не найдёт!
Сплотитесь друзья, братья по духу!
Солнце свободы над вами взойдёт! Вот!»

 

После торжественного чтения своего творения перед всей семьёй, сестра-перфекционистка фыркнула: «Ну, до Маяковского, прям скажем…». Мама одним взглядом оборвала надвигающуюся критику и сдержанно сказала, что я молодец, но, ей кажется, что это не моя тема, что мне должна больше подойти лирика и романтика.

 

Меня срочно отправили спать, а за дверью было слышно: «Коля, вот до чего довёл ребёнка своими лозунгами… А у тебя ума не хватило помолчать? Взрослая уже, понимать должна... »

После этого мама стала нам наизусть читать потрясающие стихи – мировую лирическую классику.

 

Позже я выдала лирику и романтику по полной. Но как-то до Лорки и Беранже почему-то не дотянула, как и предвидела старшая сестра. Но это совсем не мешало мне любить поэтические строки всю жизнь.

«В поэзии люблю я точность слова
и целый мир, вместившийся в строку»
***
Продолжение 5 следует

[Бибиков Валерий]

Я так понимаю, это дежурный штурвал для всех кто хочет "порулить", а привязали его, чтобы с собой не унесли

[koteyka]

Вот как-то про "с собой не унесли! я не подумала - данность нашего времени А вот, чтобы не бросились мотать судно из стороны в сторону - это точно. Белое море коварное, фарватер прокладывается между массой мелких островков и отмелей. Не привяжи штурвал, так сидеть нам где-нибудь посреди моря до самой зимы

[koteyka]

Часть 11. «Как по морю – морю Белому кораб’Ель плывёт…» - "Ох, уж эти чайки!" Продолжение 5

 

Моя «экскурсия» по «Сапфиру» всё вытаскивала, и вытаскивали из памяти детские воспоминания о жизни нашей семьи.
Всплывали морские названия, истории, рассказы, и слышались голоса родителей, как будто они были рядом. Я смотрела папиными глазами на хозяйство катамарана и делала замечания «папиным» голосом. Белый платок, чтобы проверять пыль был совсем не нужен, и так всё видно. Да, совсем состарился «Сапфир».


Корма главной палубы

 

Случайно забрела в носовой салон. На первый взгляд комфортнее и уютнее нашего. Главное украшение салона - киоск поделок из карельской берёзы.

 

Носовой салон

 

Вот где красота, так красота! Прилипла к прилавку и долго не могла оторваться - любовалась. Даже настроение поднялось. Уральский малахит и агат в дереве.

Карельская берёза. Шкатулка

 

Облачный аметист, агат с загадочной сердцевиной

 

По крутым трапам приходилось спускаться не вприпрыжку, как в детстве, а кряхтя и крякая.
Голод загнал в столовую, которая была больше похожа на буфет. Увы, никто не предупредили о его существовании раньше, поэтому кроме чая и кофе, на полках полная тоска. А время близилось к полудню. Если помните, ни вечером не было толковой еды, ни утром. Уговаривала свой желудок, что у него полезный разгрузочный день. На что он мне обиженно парировал:
- Доктор сказал - есть каждые три часа, и ни в коем случае не голодать! Корми!

 

С другого борта проплывали очередные острова, которых множество в Белом море.


Верхняя палуба правый борт

 

На мгновение почудилась мама, как мираж из далёкого прошлого:

 

Путешествие по волнам подошло к тому моменту, когда пассажиров потянуло оторваться от неудобных стульев и отправиться на поиски приключений. Постепенно верхняя открытая палуба заполнилась людьми.

 

На наше счастье, не было шторма. Но море, есть море, там всегда прохладно особенно на Севере. Меня спасла финская куртка-дождевик – не промокаемый и не продуваемый. Досталась по наследству от сестры. Куртка с историей – побывала на самой крайней точке Скандинавии. Красный цвет виден отовсюду - потеряться не страшно.

 

Неизменные спутницы судов – чайки. Ничего не боятся, попрошайничают. Это умиляет и расслабляет неопытных путешественников – пытаются кормить с руки. А вот этого как раз ни в коем случае нельзя делать. Чайка может не только поранить руку, но и неожиданно выклевать глаз, если ей покажется, что это блеснула рыбёшка. Очки не спасут по той же причине – отблеск солнца - и всё – нет очков, и глаза травмированы. Не говорю уже о последствиях птичьего клевания. Будьте осторожны с дикими пернатыми.

 

***
Продолжение 6 следует